Но пафост есть страдание человека, ведомого сильной страстью, а среди нас нет тех кто хохочет над страданием и презирает страсть.©
Название: О детях
Автор: Ирч (Oui, mon colonel!)
Бета: —
Персонажи: Аркобалено
Рейтинг: G-PG
Жанр: humor, romance
Дисклеймер: Амановское оно всё, кроме русского языка
Предупреждение: фанон, авторский_юмор_тм
Примечание: будет апаться
01-06.
01.
В сумерках на детской площадке плачет ребенок – мальчик лет шести, одетый в симпатичный джинсовый комбинезончик и желтую фланелевую рубашку. Мать, уговаривает его пойти домой и уже начинает раздражаться: ни лаской, ни руганью – ребенок ни в какую не желает возвращаться, несмотря на поздний час.
– Ну, мама… – всхлипывает он. – Почему?..
– Уже поздно, – раздраженно отвечает родительница. – Детям пора спать.
– Нет! Неправда! – истерично подвывая, мальчик начинает плакать ещё громче. – Почему тогда вот им можно?..
Для наглядности, детский пальчик тычет в сторону качелей. Мать бросает неприязненный взгляд в указанном направлении.
На качелях сидят двое малышей лет трёх на вид; комуфляжный костюмчик на мальчике ещё можно было бы стерпеть, но невообразимый плащ, под которым ничего нельзя различить вместе со странными очками девочки… Женщина поджимает губы: такое подошло бы героям аниме-сериалов, а не маленьким детям.
– Сумасшедшие отаку… Им нужно запретить рожать детей – даже присмотреть не могут! – шипит она себе под нос и, дернув ребенка за руку, добавляет: – А ну, кому сказала, идем домой! Ты у меня дождешься!
И зло тянет упирающегося сына за собой, прочь от злосчастной площадки.
**
– Мы одним своим видом растлеваем детей, – хмыкает Колонелло, глядя вслед удаляющимся. – Как полагаешь, Лал?
– Это была твоя дурацкая идея – пойти сюда… – бурчит она в ответ.
Он смеется.
– Думаю, если бы мы пошли в кино или просто гулять по городу в такой час, это вызвало бы ещё больше ненужных вопросов!
Лал молит, не найдя, что ответить, но потом, словно спохватившись, недовольно смотрит на него.
– Вообще не вижу необходимости в этой встрече…
– А с чего ты решила, что мы должны встречаться только по необходимости? – улыбается Колонелло. – Знаешь, у людей принято иногда встречаться… с друзьями.
Она недовольно усмехается, поводя плечами, что, вероятно, означает короткое «мы – не люди».
Качели жалобно скрипят.
– И знаешь, я вот подумал, как здорово было бы быть обычными детьми, расти вместе, стать лучшими друзьями. Представляешь, вместе в школу, вместе из школы… я бы твою сумку таскал – по праздникам!
Лал опять усмехается, но уже без прежнего недовольства. Идет на попятный.
– Романтик…
– А потом ты бы в меня влюбилась! – продолжает Колонелло развивать мысль дальше. – Я бы в тебя, конечно, тоже. И мы бы долго не могли начать встречаться…
– Только не ты… – Лал отводит взгляд. – У тебя ветер в голове. Или ещё чего похлеще.
– Не перебивай, я конструирую метафизическую проекцию вероятностей нашей жизни!
– Где слов-то нахватался…
Колонелло с игривым укором смотрит на Лал.
– Ты стала как-то хуже обо мне думать. Я расстроен, – он корчить обиженную, на редкость умильную гримасу.– Так вот. Ты бы в меня влюбилась. Эй, без памяти, представляешь? А после того, как тебе бы исполнилось шестнадцать, – я приверженец нравственности, видишь? – подарила бы мне свой первый раз….
– Мечтай! – Лал резко отворачивается, сложив руки на груди и надеясь, что в неверных тенях от фонарей будет незаметно, как она покраснела.
– Ну, да. Только и остается, – жизнерадостно соглашается Колонелло. – О, кстати! А интересно: когда твоё проклятье сойдет на нет, тело вернется в прежнее состояние, в котором было до этого, или ты вырастешь как обычный ребенок, но быстрее?
– Что ты хочешь сказать? – Лал хмурится, чувствуя подвох.
– То есть, старые шрамы, переломы, ну и… сама понимаешь!
– Не понимаю, – угрожающе предупреждает отставной капитан.
– Первый раз, все дела… – Колонелло – редкий случай! – говорит, понизив голос, и шкодливо улыбается. – Вот если «прошлая жизнь» не зачтется, я бы хотел быть у тебя первым мужчиной – хотя бы так. Лал, а ты бы хотела этого?..
От неожиданности, наверное, она всё-таки теряет несколько драгоценных секунд и, когда её пальцы оказываются там, где должен быть его воротник, в них остается только воздух, а Колонелло, вывернувшись, запрыгивает на верхнюю перекладину качелей.
– Дурак! – вне себя, Лал срывается на крик. – О чем ты опять думаешь?!
– О метафизике, капитан! – смеется он. – Все Аркобалено думают о метафизике Проклятья, вам ли не знать?
Лал рычит что-то нечленораздельное и снова пытается его достать.
– Иди сюда, я наглядно продемонстрирую тебе свою метафизику! – грозит она.
– Ну уж нет, капитан! – наигранно печально качает головой Колонелло и машет рукой Фалько. – Вы, кажется, не в настроении, а я должен быть дома через пять минут, иначе Кьоко-чан станет переживать – нельзя же заставлять хорошеньких молодых леди ждать и волноваться.
– Колонелло! Трус! А ну, вернись! – Лал, мстительно прищурившись, смотрит туда, где в листве исчез её нерадивый ученик.
– Да, капитан! То есть, нет, капитан! – доносится сверху. – Но я запомнил и учёл, что с моим предложением вы согласны!
Лал обреченно вздыхает: говорить серьёзно до конца у них никогда не получалось.
**
Кьоко всплескивает руками и с улыбкой качает головой.
– Колонелло, почему так поздно? Детям давно пора спать, даже старший брат уже в кровати. Кстати, где ты был?
– Экстремально бегал, – честно и сонно признался он. – Кьоко-чан, а ты почитаешь мне сказку на ночь?
02.
Реборн закатывает глаза.
– Тебе говорили, что ты идиот?
– Угу, – задумчиво соглашается Колонелло, не отводя взгляда от предмета обожания. – Ты посмотри только, как она красива!
Реборн слушается и смотрит.
– И тебе не стыдно? – интересуется он наконец.
– За что? – искреннему удивлению, кажется, нет предела. – Ну, ты посмотри, какая она... изящная, какие сила и грация в ней скрыты! Я влюблен! Я бы хотел оберегать её и всегда быть рядом, никогда не разлучаться... Она просто сводит меня с ума!
– Колонелло, уймись и не позорься, – хмыкает Реборн. – Вот придёт Лал, и я ей всё расскажу.
Колонелло переводит взгляд, полный страсти и отчаяния, на собеседника:
– Лал? О... Она, несомненно, меня поймет и согласиться!
– Какие у вас... интересные отношения.
– Эй... если бы только она принадлежала мне, Реборн. Я так хочу ею обладать... – вздыхает Колонелло и опять отворачивается.
Лал является через пятнадцать минут. Вообще-то, Реборн собирался кое-что обсудить с ней, но ему внезапно приходит в голову мысль немного развлечься – не каждый день увидишь, как она строит бывшего ученика. А если и каждый, то зрелище того стоит.
– И что вы тут расселись? – не здороваясь, с порога начинает Лал.
– С Колонелло что-то случилось, – говорит Реборн. – По-моему, у него бешенство. Лал, я думаю, его надо пристрелить.
– Оставь свои шу... – Лал осекается и сокрушенно качает головой. – О, нет! Пожалуй, в этот раз ты прав – будет проще.
– То есть, ты мне разрешаешь?
– Даже не думай, – не позволю забрать у меня последнюю радость в жизни.
– Лал? – очнувшись словно ото сна, но так и не пришедший до конца в себя, Колонелло, наконец, замечает присутствие Лал. – Ты видела?
– Видела, – она складывает руки на груди. – И автомат Калашникова я видела, и винтовку Мосина, и М-16, и... уж молчу про эту, чтоб её, "Катюшу", от которой тебя оттаскивать пришлось, когда на показательные ездили, – её я тоже видела!
Реборн, чувствующий, что в воздухе начинает пахнуть жаренным, отодвигается вглубь террасы, ожидая, когда Нана позовет пить чай, но и зрелища ему тоже пропускать не хочется.
– Но она же прекрасна! – жалобно говорит Колонелло, глядя на Десятилетнюю Базуку, с которой играет Ламбо. – Ну, согласись, же, Лал!
– Прекрасна, – кивает она хмуро и щелкает затвором. – Но вот я думаю, что мой дробовик куда лучше...
Заканчивающая приготовления к вечернему чаю Нана прислушивается: дети на дворе затеяли оживленную возню.
– Ну вот, опять разгуляются и вовремя спать не лягут, – с улыбкой вздыхает она.
03.
– Емицу, – говорит Лал свистящим шепотом, стараясь сдержать ярость.
– Реборн? – переспрашивает Емицу спокойно.
– Колонелло! – тычет Реборн тому в бок.
Колонелло не отвечает ничего, потому что корчится от хохота, зажимая рот обеими руками.
– Емицу, – повторяет Лал и тяжело вздыхает. – Я убью их.
– Реборн? – немного повышает голос Емицу. – Она сказала, что разнесет к чертям собачьим мой прекрасный дом.
– Колонелло! – Реборн отвешивает легкий пинок. – Мне ещё не надоело жить в этой семье, особенно, когда Емицу нет дома.
Колонелло снова отмахивается, продолжая беспардонно ржать.
– Емицу, – Лал делает глубокий вдох. – Скажи, пожалуйста... где ты нашел... такую... чуткую жену?
– Реборн? – Емицу смотрит куда-то вверх. – Мне кажется, меня сейчас тоже пообещали убить?
– Колонелло! – говорит Реборн. – Как думаешь, у ЦЕДЕФ найдется достойная замена Емицу?
Колонелло старается сделать серьёзное лицо, распремляется и пожимает плечами.
Они сидят на энгаве рядом, разглядывая звездное небо. Вечер необычайно теплый, где-то стрекочет одинокая цикада.
– Сукины дети, – наконец выдыхает Лал сквозь зубы.
– Вот именно, что дети, – патетично замечает Емицу.
– Да, ничего особенного, нам же сколько? Три года? – соглашается Реборн.
– Год... – хрипло поправляет Колонелло и сползает на землю с деревянных досок.
– Придурки, – говорит Лал, поднимаясь, и хрустит пальцами.
– Тебе не кажется, что ты думаешь о чем-то не том? – спрашивает Емицу.
Реборн согласно хмыкает и сдвигает шляпу на глаза.
– Ну, что ты, в самом деле? – спрашивает её Колонелло.
– Я. Не буду. Спать. С тобой. В одной. Постели! – раздельно произносит Лал.
– А со мной? – уточняет Реборн.
– А с обоими? – поддакивает Емицу и тут же зажимает рот.
Прежде, чем Лал успевает сделать шаг, Реборн и Колонелло оказываются подальше от неё и начинают шкодливо хихикать.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спрашивает Колонелло.
– Прискорбно мыслить с тобой одинаково, но боюсь, что да, – соглашается Реборн.
– Устроим бой подушками, – говорит Колонелло.
– И свалим на неё, – заканчивает мысль Реборн.
– Емицу... – цедит Лал.
– А я ничего не слышал! – хохочет тот и сбегает в дом.
04.
– А теперь, детки, – весело командует Нана. – Все в ванную!
– Нет, – твердо говорит Лал.
– Да, – отвечает Реборн.
– Определенно, да, – улыбается Колонелло.
– Ни за что! – Лал становится в оборонительную позицию и смотрит на них из под челки.
– Слушай, а мне казалось, ты без комплексов, – деланно удивленно говорит Реборн.
– Сделаешь шаг – убью, – предупреждает Лал.
– Хотя сиськи у тебя и раньше были – ну, не так, чтоб большие, – задумчиво тянет Колонелло. – На таких спать не очень-то мягко, знаешь?
– Что ты сказал??? – от возмущения Лал выпрямляется в струнку.
– За руки – за ноги, – скороговоркой одними губами шепчет Реборн.
Возмущенные возгласы тонут в плеске воды и мальчишеском смехе.
Потом Лал сидит в уголке, подтянув колени к груди и закрыв глаза ладонью. Свежий синяк на бедре от удара о ванну противно зудит.
– С каких пор ты стала такой стеснительной? – спрашивает Реборн. Он весь в пене, не считая узкой полоски вокруг глаз.
– Не хочу это видеть, – бурчит Лал. – Господи, и почему меня приучили проявлять уважения к хозяевам дома и не оставлять трупов у них в ванной?
– Не зазнавайся, – смеется Колонелло и плещет водой в Реборна.
– У тебя всё равно не получилось бы, – соглашается тот.
– Какое у вас сегодня единодушие, – вздыхает Лал.
Колонелло с Реборном обмениваются тычками. Колонелло снова смеется.
Лал на несколько секунд раздвигает пальцы и внимательно смотрит на них. Дергает уголком губ.
– А вот на вашем месте я бы точно комплексовала, – говорит она.
В ванной повисает тишина.
– По-моему, она нас уела, – произносит наконец Реборн, подкручивая намокшие бачки.
– Надо макнуть её ещё раз, – качает головой Колонелло.
Лал спиной пятится к выходу, но оскальзывается на мокром кафеле.
– Знаешь, Лал... – тянет Колонелло глядя на неё сверху вниз. – Я полжизни пытался представить себе эту сцену...
Она опускает глаза.
– Мда... – вздыхает Реборн, сидя по уши в мыльной пене. – Не смешно.
05.
Лал кажется всё это глупым до крайности. К тому же бессмысленным.
Но глупым – особенно.
Она даже так об этом говорит своему бывшему любимому ученику. Наверное, где-то тут должна была быть ирония.
До этого Лал несколько раз обещает выбить дурь из Колонелло, если он не прекратит цирк со своими сумасбродными идеями, – которыми, к слову, он всегда фонтанировал! – и не отстанет от неё. Тот, конечно, не отстает, но уворачиваться начинает проворнее, паразит. Приходится сдаться на милость победителя и редкостного тирана.
И вот теперь, стоя как последняя дура с закрытыми глазами, чувствуя его дыхание, Лал мучительно размышляет о том, что из этого может выйти. Получается, что ничего хорошего. В конце концов, поцелуи – это хорошо, но какая в этом практическая польза, если продолжения не предполагается? На этом месте её размышления неизменно стопорятся. Одна её часть явственно раздражается от идеи продолжения, как и много раз до этого, другая же начинает жизнерадостно читать длинную скучную лекцию о пользе поцелуев.
Она тихо выдыхает и слегка наклоняется вперед.
"Вот сейчас..."
– Эй, капитан... – ладони Колонелло скользят по щекам. – Лал?
Что-то в его голосе ей не нравится и она приоткрывает один глаз.
– Лал, – он с самодовольной улыбкой трепет её за щёки. – Ты такая... милая, когда спокойная. А в этом возрасте – тем более. Просто ангел!
– Что-о-о??? – она инстинктивно пружинит всем телом и хватает его за воротник рубашки. – Что сказал?
– Эй! Ну, прости... прости!.. – Колонелло беззастенчиво хохочет, не пытаясь вырваться, – что является верным знаком признанной вины. – Я не сдержался! У тебя правда было такое лицо!.. Ой! Да, это за дело, да, я понял!.. Эй... Эй! А вот это уже лишнее!
– Сволочь! Да я!.. Больше никогда!..
..."Никогда" не получается, но до следующей попытки Колонелло приходится упрашивать её гораздо дольше.
Впрочем, она заканчивается полным провалом – соблазн ущипнуть отставного капитана за щёку снова побеждает здравый смысл.
06.
– Не могу больше, – говорит Лал и прячет лицо в ладонях.
Маммон нравится наблюдать за душевными метаниями капитана – сразу создается ощущение, что у неё-то таких проблем нет.
– Ты представляешь, а они ещё смеются, – Лал поднимает голову: щеки у неё горят то ли от гнева, то ли от смущения, то ли от всего сразу. – "Была бы возможность, мы бы, конечно, воплотили в жизнь твои грязные фантазии!" – заявил мне Ребор. И ухмыльнулся...
– Мерзко так? – зачем-то уточняет Маммон, хотя обоим ясно, что да, мерзко, потому что он вообще скотина и шовенист, и всегда всё делает назло.
Лал кивает.
– И Колонелло ещё... – добавляет она и нервно дергает бровью.
– Целоваться лезет? – почти искренне сочувствует Маммон.
– Нет...
– Просто так лапает?
Лал скашивает глаза и снова качает головой.
– А что?
– Смотрит, – сдавленно шепчет Лал.
Маммон понимающе кивает: правда, есть же люди, обладающие такими красноречивыми взглядами... Ну, и Колонелло, конечно.
Она вынимает из складок плаща шоколадку и протягивает её Лал.
– Вот, – говорит Маммон и добавляет, замечая тяжёлый взгляд. – Помогает, точно говорю.
Шоколадку жалко, зато начинает казаться, что она делает доброе дело – прямо как говорить один любитель пофилософствовать. При воспоминаниях о нем у Маммон внутри всё переворачивается: хочется смеяться, плакать, орать и швыряться предметами, но она выше этого и научилась держать себя в руках – или просто так думает
– Эй, – Лал толкает её в бок и протягивает половину. – Тебе тоже не помешает, да?
Обе вздыхают и меланхолично жуют.
Автор: Ирч (Oui, mon colonel!)
Бета: —
Персонажи: Аркобалено
Рейтинг: G-PG
Жанр: humor, romance
Дисклеймер: Амановское оно всё, кроме русского языка
Предупреждение: фанон, авторский_юмор_тм
Примечание: будет апаться
01-06.
01.
В сумерках на детской площадке плачет ребенок – мальчик лет шести, одетый в симпатичный джинсовый комбинезончик и желтую фланелевую рубашку. Мать, уговаривает его пойти домой и уже начинает раздражаться: ни лаской, ни руганью – ребенок ни в какую не желает возвращаться, несмотря на поздний час.
– Ну, мама… – всхлипывает он. – Почему?..
– Уже поздно, – раздраженно отвечает родительница. – Детям пора спать.
– Нет! Неправда! – истерично подвывая, мальчик начинает плакать ещё громче. – Почему тогда вот им можно?..
Для наглядности, детский пальчик тычет в сторону качелей. Мать бросает неприязненный взгляд в указанном направлении.
На качелях сидят двое малышей лет трёх на вид; комуфляжный костюмчик на мальчике ещё можно было бы стерпеть, но невообразимый плащ, под которым ничего нельзя различить вместе со странными очками девочки… Женщина поджимает губы: такое подошло бы героям аниме-сериалов, а не маленьким детям.
– Сумасшедшие отаку… Им нужно запретить рожать детей – даже присмотреть не могут! – шипит она себе под нос и, дернув ребенка за руку, добавляет: – А ну, кому сказала, идем домой! Ты у меня дождешься!
И зло тянет упирающегося сына за собой, прочь от злосчастной площадки.
**
– Мы одним своим видом растлеваем детей, – хмыкает Колонелло, глядя вслед удаляющимся. – Как полагаешь, Лал?
– Это была твоя дурацкая идея – пойти сюда… – бурчит она в ответ.
Он смеется.
– Думаю, если бы мы пошли в кино или просто гулять по городу в такой час, это вызвало бы ещё больше ненужных вопросов!
Лал молит, не найдя, что ответить, но потом, словно спохватившись, недовольно смотрит на него.
– Вообще не вижу необходимости в этой встрече…
– А с чего ты решила, что мы должны встречаться только по необходимости? – улыбается Колонелло. – Знаешь, у людей принято иногда встречаться… с друзьями.
Она недовольно усмехается, поводя плечами, что, вероятно, означает короткое «мы – не люди».
Качели жалобно скрипят.
– И знаешь, я вот подумал, как здорово было бы быть обычными детьми, расти вместе, стать лучшими друзьями. Представляешь, вместе в школу, вместе из школы… я бы твою сумку таскал – по праздникам!
Лал опять усмехается, но уже без прежнего недовольства. Идет на попятный.
– Романтик…
– А потом ты бы в меня влюбилась! – продолжает Колонелло развивать мысль дальше. – Я бы в тебя, конечно, тоже. И мы бы долго не могли начать встречаться…
– Только не ты… – Лал отводит взгляд. – У тебя ветер в голове. Или ещё чего похлеще.
– Не перебивай, я конструирую метафизическую проекцию вероятностей нашей жизни!
– Где слов-то нахватался…
Колонелло с игривым укором смотрит на Лал.
– Ты стала как-то хуже обо мне думать. Я расстроен, – он корчить обиженную, на редкость умильную гримасу.– Так вот. Ты бы в меня влюбилась. Эй, без памяти, представляешь? А после того, как тебе бы исполнилось шестнадцать, – я приверженец нравственности, видишь? – подарила бы мне свой первый раз….
– Мечтай! – Лал резко отворачивается, сложив руки на груди и надеясь, что в неверных тенях от фонарей будет незаметно, как она покраснела.
– Ну, да. Только и остается, – жизнерадостно соглашается Колонелло. – О, кстати! А интересно: когда твоё проклятье сойдет на нет, тело вернется в прежнее состояние, в котором было до этого, или ты вырастешь как обычный ребенок, но быстрее?
– Что ты хочешь сказать? – Лал хмурится, чувствуя подвох.
– То есть, старые шрамы, переломы, ну и… сама понимаешь!
– Не понимаю, – угрожающе предупреждает отставной капитан.
– Первый раз, все дела… – Колонелло – редкий случай! – говорит, понизив голос, и шкодливо улыбается. – Вот если «прошлая жизнь» не зачтется, я бы хотел быть у тебя первым мужчиной – хотя бы так. Лал, а ты бы хотела этого?..
От неожиданности, наверное, она всё-таки теряет несколько драгоценных секунд и, когда её пальцы оказываются там, где должен быть его воротник, в них остается только воздух, а Колонелло, вывернувшись, запрыгивает на верхнюю перекладину качелей.
– Дурак! – вне себя, Лал срывается на крик. – О чем ты опять думаешь?!
– О метафизике, капитан! – смеется он. – Все Аркобалено думают о метафизике Проклятья, вам ли не знать?
Лал рычит что-то нечленораздельное и снова пытается его достать.
– Иди сюда, я наглядно продемонстрирую тебе свою метафизику! – грозит она.
– Ну уж нет, капитан! – наигранно печально качает головой Колонелло и машет рукой Фалько. – Вы, кажется, не в настроении, а я должен быть дома через пять минут, иначе Кьоко-чан станет переживать – нельзя же заставлять хорошеньких молодых леди ждать и волноваться.
– Колонелло! Трус! А ну, вернись! – Лал, мстительно прищурившись, смотрит туда, где в листве исчез её нерадивый ученик.
– Да, капитан! То есть, нет, капитан! – доносится сверху. – Но я запомнил и учёл, что с моим предложением вы согласны!
Лал обреченно вздыхает: говорить серьёзно до конца у них никогда не получалось.
**
Кьоко всплескивает руками и с улыбкой качает головой.
– Колонелло, почему так поздно? Детям давно пора спать, даже старший брат уже в кровати. Кстати, где ты был?
– Экстремально бегал, – честно и сонно признался он. – Кьоко-чан, а ты почитаешь мне сказку на ночь?
02.
Реборн закатывает глаза.
– Тебе говорили, что ты идиот?
– Угу, – задумчиво соглашается Колонелло, не отводя взгляда от предмета обожания. – Ты посмотри только, как она красива!
Реборн слушается и смотрит.
– И тебе не стыдно? – интересуется он наконец.
– За что? – искреннему удивлению, кажется, нет предела. – Ну, ты посмотри, какая она... изящная, какие сила и грация в ней скрыты! Я влюблен! Я бы хотел оберегать её и всегда быть рядом, никогда не разлучаться... Она просто сводит меня с ума!
– Колонелло, уймись и не позорься, – хмыкает Реборн. – Вот придёт Лал, и я ей всё расскажу.
Колонелло переводит взгляд, полный страсти и отчаяния, на собеседника:
– Лал? О... Она, несомненно, меня поймет и согласиться!
– Какие у вас... интересные отношения.
– Эй... если бы только она принадлежала мне, Реборн. Я так хочу ею обладать... – вздыхает Колонелло и опять отворачивается.
Лал является через пятнадцать минут. Вообще-то, Реборн собирался кое-что обсудить с ней, но ему внезапно приходит в голову мысль немного развлечься – не каждый день увидишь, как она строит бывшего ученика. А если и каждый, то зрелище того стоит.
– И что вы тут расселись? – не здороваясь, с порога начинает Лал.
– С Колонелло что-то случилось, – говорит Реборн. – По-моему, у него бешенство. Лал, я думаю, его надо пристрелить.
– Оставь свои шу... – Лал осекается и сокрушенно качает головой. – О, нет! Пожалуй, в этот раз ты прав – будет проще.
– То есть, ты мне разрешаешь?
– Даже не думай, – не позволю забрать у меня последнюю радость в жизни.
– Лал? – очнувшись словно ото сна, но так и не пришедший до конца в себя, Колонелло, наконец, замечает присутствие Лал. – Ты видела?
– Видела, – она складывает руки на груди. – И автомат Калашникова я видела, и винтовку Мосина, и М-16, и... уж молчу про эту, чтоб её, "Катюшу", от которой тебя оттаскивать пришлось, когда на показательные ездили, – её я тоже видела!
Реборн, чувствующий, что в воздухе начинает пахнуть жаренным, отодвигается вглубь террасы, ожидая, когда Нана позовет пить чай, но и зрелища ему тоже пропускать не хочется.
– Но она же прекрасна! – жалобно говорит Колонелло, глядя на Десятилетнюю Базуку, с которой играет Ламбо. – Ну, согласись, же, Лал!
– Прекрасна, – кивает она хмуро и щелкает затвором. – Но вот я думаю, что мой дробовик куда лучше...
Заканчивающая приготовления к вечернему чаю Нана прислушивается: дети на дворе затеяли оживленную возню.
– Ну вот, опять разгуляются и вовремя спать не лягут, – с улыбкой вздыхает она.
03.
– Емицу, – говорит Лал свистящим шепотом, стараясь сдержать ярость.
– Реборн? – переспрашивает Емицу спокойно.
– Колонелло! – тычет Реборн тому в бок.
Колонелло не отвечает ничего, потому что корчится от хохота, зажимая рот обеими руками.
– Емицу, – повторяет Лал и тяжело вздыхает. – Я убью их.
– Реборн? – немного повышает голос Емицу. – Она сказала, что разнесет к чертям собачьим мой прекрасный дом.
– Колонелло! – Реборн отвешивает легкий пинок. – Мне ещё не надоело жить в этой семье, особенно, когда Емицу нет дома.
Колонелло снова отмахивается, продолжая беспардонно ржать.
– Емицу, – Лал делает глубокий вдох. – Скажи, пожалуйста... где ты нашел... такую... чуткую жену?
– Реборн? – Емицу смотрит куда-то вверх. – Мне кажется, меня сейчас тоже пообещали убить?
– Колонелло! – говорит Реборн. – Как думаешь, у ЦЕДЕФ найдется достойная замена Емицу?
Колонелло старается сделать серьёзное лицо, распремляется и пожимает плечами.
Они сидят на энгаве рядом, разглядывая звездное небо. Вечер необычайно теплый, где-то стрекочет одинокая цикада.
– Сукины дети, – наконец выдыхает Лал сквозь зубы.
– Вот именно, что дети, – патетично замечает Емицу.
– Да, ничего особенного, нам же сколько? Три года? – соглашается Реборн.
– Год... – хрипло поправляет Колонелло и сползает на землю с деревянных досок.
– Придурки, – говорит Лал, поднимаясь, и хрустит пальцами.
– Тебе не кажется, что ты думаешь о чем-то не том? – спрашивает Емицу.
Реборн согласно хмыкает и сдвигает шляпу на глаза.
– Ну, что ты, в самом деле? – спрашивает её Колонелло.
– Я. Не буду. Спать. С тобой. В одной. Постели! – раздельно произносит Лал.
– А со мной? – уточняет Реборн.
– А с обоими? – поддакивает Емицу и тут же зажимает рот.
Прежде, чем Лал успевает сделать шаг, Реборн и Колонелло оказываются подальше от неё и начинают шкодливо хихикать.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спрашивает Колонелло.
– Прискорбно мыслить с тобой одинаково, но боюсь, что да, – соглашается Реборн.
– Устроим бой подушками, – говорит Колонелло.
– И свалим на неё, – заканчивает мысль Реборн.
– Емицу... – цедит Лал.
– А я ничего не слышал! – хохочет тот и сбегает в дом.
04.
– А теперь, детки, – весело командует Нана. – Все в ванную!
– Нет, – твердо говорит Лал.
– Да, – отвечает Реборн.
– Определенно, да, – улыбается Колонелло.
– Ни за что! – Лал становится в оборонительную позицию и смотрит на них из под челки.
– Слушай, а мне казалось, ты без комплексов, – деланно удивленно говорит Реборн.
– Сделаешь шаг – убью, – предупреждает Лал.
– Хотя сиськи у тебя и раньше были – ну, не так, чтоб большие, – задумчиво тянет Колонелло. – На таких спать не очень-то мягко, знаешь?
– Что ты сказал??? – от возмущения Лал выпрямляется в струнку.
– За руки – за ноги, – скороговоркой одними губами шепчет Реборн.
Возмущенные возгласы тонут в плеске воды и мальчишеском смехе.
Потом Лал сидит в уголке, подтянув колени к груди и закрыв глаза ладонью. Свежий синяк на бедре от удара о ванну противно зудит.
– С каких пор ты стала такой стеснительной? – спрашивает Реборн. Он весь в пене, не считая узкой полоски вокруг глаз.
– Не хочу это видеть, – бурчит Лал. – Господи, и почему меня приучили проявлять уважения к хозяевам дома и не оставлять трупов у них в ванной?
– Не зазнавайся, – смеется Колонелло и плещет водой в Реборна.
– У тебя всё равно не получилось бы, – соглашается тот.
– Какое у вас сегодня единодушие, – вздыхает Лал.
Колонелло с Реборном обмениваются тычками. Колонелло снова смеется.
Лал на несколько секунд раздвигает пальцы и внимательно смотрит на них. Дергает уголком губ.
– А вот на вашем месте я бы точно комплексовала, – говорит она.
В ванной повисает тишина.
– По-моему, она нас уела, – произносит наконец Реборн, подкручивая намокшие бачки.
– Надо макнуть её ещё раз, – качает головой Колонелло.
Лал спиной пятится к выходу, но оскальзывается на мокром кафеле.
– Знаешь, Лал... – тянет Колонелло глядя на неё сверху вниз. – Я полжизни пытался представить себе эту сцену...
Она опускает глаза.
– Мда... – вздыхает Реборн, сидя по уши в мыльной пене. – Не смешно.
05.
Лал кажется всё это глупым до крайности. К тому же бессмысленным.
Но глупым – особенно.
Она даже так об этом говорит своему бывшему любимому ученику. Наверное, где-то тут должна была быть ирония.
До этого Лал несколько раз обещает выбить дурь из Колонелло, если он не прекратит цирк со своими сумасбродными идеями, – которыми, к слову, он всегда фонтанировал! – и не отстанет от неё. Тот, конечно, не отстает, но уворачиваться начинает проворнее, паразит. Приходится сдаться на милость победителя и редкостного тирана.
И вот теперь, стоя как последняя дура с закрытыми глазами, чувствуя его дыхание, Лал мучительно размышляет о том, что из этого может выйти. Получается, что ничего хорошего. В конце концов, поцелуи – это хорошо, но какая в этом практическая польза, если продолжения не предполагается? На этом месте её размышления неизменно стопорятся. Одна её часть явственно раздражается от идеи продолжения, как и много раз до этого, другая же начинает жизнерадостно читать длинную скучную лекцию о пользе поцелуев.
Она тихо выдыхает и слегка наклоняется вперед.
"Вот сейчас..."
– Эй, капитан... – ладони Колонелло скользят по щекам. – Лал?
Что-то в его голосе ей не нравится и она приоткрывает один глаз.
– Лал, – он с самодовольной улыбкой трепет её за щёки. – Ты такая... милая, когда спокойная. А в этом возрасте – тем более. Просто ангел!
– Что-о-о??? – она инстинктивно пружинит всем телом и хватает его за воротник рубашки. – Что сказал?
– Эй! Ну, прости... прости!.. – Колонелло беззастенчиво хохочет, не пытаясь вырваться, – что является верным знаком признанной вины. – Я не сдержался! У тебя правда было такое лицо!.. Ой! Да, это за дело, да, я понял!.. Эй... Эй! А вот это уже лишнее!
– Сволочь! Да я!.. Больше никогда!..
..."Никогда" не получается, но до следующей попытки Колонелло приходится упрашивать её гораздо дольше.
Впрочем, она заканчивается полным провалом – соблазн ущипнуть отставного капитана за щёку снова побеждает здравый смысл.
06.
– Не могу больше, – говорит Лал и прячет лицо в ладонях.
Маммон нравится наблюдать за душевными метаниями капитана – сразу создается ощущение, что у неё-то таких проблем нет.
– Ты представляешь, а они ещё смеются, – Лал поднимает голову: щеки у неё горят то ли от гнева, то ли от смущения, то ли от всего сразу. – "Была бы возможность, мы бы, конечно, воплотили в жизнь твои грязные фантазии!" – заявил мне Ребор. И ухмыльнулся...
– Мерзко так? – зачем-то уточняет Маммон, хотя обоим ясно, что да, мерзко, потому что он вообще скотина и шовенист, и всегда всё делает назло.
Лал кивает.
– И Колонелло ещё... – добавляет она и нервно дергает бровью.
– Целоваться лезет? – почти искренне сочувствует Маммон.
– Нет...
– Просто так лапает?
Лал скашивает глаза и снова качает головой.
– А что?
– Смотрит, – сдавленно шепчет Лал.
Маммон понимающе кивает: правда, есть же люди, обладающие такими красноречивыми взглядами... Ну, и Колонелло, конечно.
Она вынимает из складок плаща шоколадку и протягивает её Лал.
– Вот, – говорит Маммон и добавляет, замечая тяжёлый взгляд. – Помогает, точно говорю.
Шоколадку жалко, зато начинает казаться, что она делает доброе дело – прямо как говорить один любитель пофилософствовать. При воспоминаниях о нем у Маммон внутри всё переворачивается: хочется смеяться, плакать, орать и швыряться предметами, но она выше этого и научилась держать себя в руках – или просто так думает
– Эй, – Лал толкает её в бок и протягивает половину. – Тебе тоже не помешает, да?
Обе вздыхают и меланхолично жуют.