[Oui, mon colonel!]

Название: Огни с чужой стороны
Автор: Oui, mon colonel!
Бета: Eswet
Персонажи: Кира Изуру, Ичимару Гин
Рейтинг: PG-13
Жанр: киберпанк-AU, drama
Размер: 4257 слов
Дисклеймер: всё принадлежит Кубо Тайто, автор фанфика не извлекает выгоды из публикации
Примечание: написано на конкурс Битва Пейрингов

Дело № ххх3
Страница хх7

Дознание проводит Координатор Второго сектора, здесь и далее — С.
Задержанный — далее З. — агрессии не проявляет.
Дыхание и пульс незначительно учащены; наблюдается лёгкое эмоциональное расстройство в пределах нормы (уровень "стресс" не превышен).
Приписка на полях мелким почерком: "таких нужно брать сразу".

С.: Итак, вы числитесь Техником Третьего сектора?
З.: Да, это моя должность.
С.: Как долго вы занимаете её?
З.: Три месяца и семьдесят восемь стандарт-часов... Хотя насчёт часов уже не уверен. Вам лучше знать — все документы о переводе есть в деле.
С.: Вы обязаны отвечать на мои вопросы.
З.: Конечно. Хотя, как один из бывших сотрудников Четвёртого сектора, я бы хотел указать на гормональный скачок, в результате которого встроенный биометрический компьютер мог дать сбой...
С.: Я разберусь сама! Как давно вы состоите в заговоре?
З.: Я не состою в заговоре.
С.: Как давно вы начали помогать бывшему Координатору Третьего сектора?
З.: Уточните, пожалуйста, вопрос. Иначе мне придётся лжесвидетельствовать не в свою пользу. Но, если угодно, я вступил в должность первого Техника Третьего сектора в соответствии с назначением — три месяца и семьдесят восемь стандарт-часов назад. Если мой биометрический компьютер в норме.
С.: Перестаньте ёрничать! Ваше положение...
З.: Я стараюсь отвечать на ваши вопросы, прекрасно осознавая своё положение, госпожа Координатор.
С.: Продолжим! Как давно и при каких обстоятельствах вы познакомились с бывшим Координатором Третьего сектора?
З.: Как я сказал, это произошло после моего назначения...
С.: Вы врёте!
З.: Ни в коем случае. Я не был знаком с Ичимару Гином ранее. В тот день — это была наша первая встреча...

Дыхание и пульс — в норме.
Эмоциональное состояние — стабильное.
Биоритмы синхронизированы, биокомпьютер работает без сбоев.
Показания приборов — удовлетворительные.

***

Потолок в коридоре был высокий, арочного типа. Дугообразные балки смыкались над головой и с равными промежутками уходили далеко вперед. Освещение оказалось самым что ни на есть отвратительным — слабые мерцающие лампы, знавшие лучшие времена, неприятно мерцали, и их оранжевый свет слепил. Откуда-то тянуло сквозняком, слышен был звук работающих турбин — явный признак близко расположенных вытяжных систем.

"Зато не душно," — кисло решил Кира и зашагал вперёд.

Назначение ему не нравилось. Да, конечно, должность Техника в одном из секторов барьера тешила его честолюбие, но радость омрачалась тем, что ему достался именно Третий сектор. Про него ходило много неприятных слухов и сплетен, начиная теми, в которых говорилось об отсутствии техников вообще, и заканчивая теми, где Координатор оказывался симбиотом. Кира считал, что работа в подобном месте — как неконтролируемая удача: либо всё, либо ничего. Гнить в безвестности барьера Кира не хотел, а в слепой случай не верил. И когда его назначили Техником Третьего, он решил, что его просто сослали — карьеристов не любят нигде. Это было обидно. Особенно на фоне того, что и в Пятом, и в Четвёртом секторах он успел себя зарекомендовать наилучшим образом. Ну и что теперь? Что ему делать в этом секторе? Крыс да ремонтных роботов строить? Чушь какая.

Он быстро прошел мимо крупной надписи на стене, когда-то выведенной жёлтой фосфоресцирующей краской: "ГОТЕЙ-13/3". Здесь начинался Третий сектор, тихий и обезлюдевший давным-давно. Вероятно, потому, что с внешней стороны сектор прилегал к обширнейшей радиоактивной свалке, на километры вокруг фонившей гамма-излучением, и ни живые, ни искусственные организмы по ту сторону долго не выживали. Живым даже было легче.
Кира привычно задумался, снова вызывая в памяти надпись. Ни во время обучения, ни позже никто так и не смог ему ответить, отчего барьер носил это странное название. Кира подозревал, что до Катастрофы это была всего лишь аббревиатура, но теперь, спустя тысячелетия, когда изменились и язык, и письменность, и даже образ мысли, докопаться до сути казалось просто невозможным. Иногда Кира думал, что старые симбиоты должны помнить значение названия, но...

Нет, однажды он спросил об этом у Координатора Четвёртого сектора. Когда он пришёл к ней, его колени тряслись, и биокомпьютер указывал на повышенные значения жизненных показателей. Но Кира всё равно спросил. Ему нужно было знать. Казалось, что это очень важно.

Конечно, ответа он не получил. Зато не прошло и двух недель, как его повысили до Техника и перевели — сюда. В этот забытый всеми базами данных угол чёртова барьера — в Третий сектор.

Не нужно было спрашивать! Не нужно!

Кира остановился, помотал головой, отгоняя досужие мысли. Потом заставил биокомпьютер перепроверить планировку Третьего сектора и, получив данные, порадовался, что не сбился и идет в правильном направлении. По всему выходило, что пост управления находится всего в нескольких сотнях метров от того места, где остановился Кира.

Он прошёл вперёд, повернул за угол и окунулся во тьму. Это было странно. Обычно во всех коридорах барьера старались поддерживать хоть какое-то освещение. Даже несмотря на упадок и плохое техническое снабжение последних столетий. И тем более это казалось странным, раз коридор вёл в сердце сектора. Кира пригляделся и заметил, что из-за поворота вдалеке брезжит слабый белый свет.

Стараясь ступать как можно мягче, он прокрался вперёд и завернул за угол.

Узкий коридор, в котором Кира не смог бы даже развести руки, оказался совсем коротким. По стенам и полу шла магнитная разметка такой интенсивности, что биокомпьютер Киры на мгновение завис, вызвав всплеск боли в висках и затылке. Коридор вел в огромную комнату, посреди которой стоял голографический пульт управления с примерно пятнадцатью включёнными экранами. Сенсорная панель пульта управления слабо светилась голубым, а белый свет, увиденный Кирой, оказался светом самого большого экрана, транслирующего почему-то "белый шум". На остальных экранах цвета были пригашены, и виды там демонстрировались самые обычные. Но не экраны и величина комнаты поразили Киру: в Пятом секторе координаторская была больше в два раза, а в Координатор Четвертого умела держать по тридцать-тридцать пять голоэкранов за раз. Здесь же стены, пол и потолок были сплошь покрыты проводами всевозможных цветов и калибров — круглые и плоские, большие и маленькие, цветные и чёрные — и, казалось, все они шевелятся, стараясь достать незваного гостя, дотянуться до ног, скрутить, связать, придушить. Кира не сразу понял, что тихий шелест — это звук трущихся друг о друга слоев изоляции, и когда осознал, что шевеление — не обман зрения, ему стало не по себе. Он, в общем, никогда не считал себя бесстрашным...

— Ай!

— Что? — высокое кресло, стоящее перед пультом спиной ко входу, быстро развернулось вполоборота, и Кира сглотнул.

Сквозь голографические очки на него смотрел симбиот.

"Правда! Настоящий симбиот — из молодых!" — подумал Кира и постарался вернуть себе самообладание.

Сидевший в кресле был худ, даже тощ, и, возможно, мог бы оказаться высок. Светло-серые волосы, подсвеченные в темноте экранами, мерцали, не оставляя место сомнениям, что они синтетические. Длинные руки с крупными кистями, с выступающими костяшками оказались голыми по локоть — верх неприличия в стенах барьера. Стандартный костюм ему явно был велик и висел как на вешалке. Ниже пояса ничего не было.

"Нет, — подумал Кира. — Не так. Просто мне не видно. Просто кресло — это всё он, его часть. Колёса должны заменить ноги. В остальном... в остальном... Бог Машин, да есть ли в нём хоть что-то своё? Мозг? Сердце? Неужели это..."

Лицо сидевшего — скуластое, с острым подбородком, высоким лбом и непропорционально большим ртом — выражало озабоченность.

— Г-господин Координа-кхр... — Кира закашлялся, чувствуя спазм в горле и с ужасом наблюдая, как худая рука поднимается и касается виска, убирая голографические очки.

— Ты кто?

— Техник Третьего сектора барьера ГОТЕЙ-13 по назначению от тридцать первого числа седьмого месяца... года со дня Катастрофы... — Кира почувствовал, что сбивается. От магнитных полей ломило в висках, хищное шуршание проводов пугало, и кроме того, с симбиотами подобного уровня ему никогда не доводилось иметь дело, что чувствительно сбивало с мысли.

— А... — Координатор замахал руками, словно изображая одну из малых вентиляционных турбин. — Стой, ничего не понимаю... Как зовут? Какой техник?

— Техник Кира Изуру, господин Координатор, — смиренно склонив голову, отозвался Кира. — Назначен вам Советом Старейшин. По вашему же запросу.

— Техник... По моему запросу... назначен... — Кординатор снова поднял руку и потёр затылок. Опущенные уголки губ и прикрытые глаза делали его особенно беспомощным. — Ах, да... Техник!

Словно что-то вспомнив, Координатор заулыбался, и Кира подумал, что это самое страшное зрелище, которое он видел: тонкие губы на и без того непропорциональном лице растянулись, прочерчивая от щеки до щеки полосу, больше похожую на плохо зарубцевавшуюся рану.

— Я понял, о чем ты, — закивал Координатор и отвернулся к пульту управления. — Меня зовут Ичимару Гин, и добро пожаловать в Третий сектор — мои владения! Располагайся, чувствуй себя... как-нибудь. Только по проводам не ходи — они очень темпераментны и несдержанны. — Он перегнулся через подлокотник и снова посмотрел на Киру — казалось, чуть пристальней, чем смотрел до этого. — Зато крыс нет...

Кира сглотнул, вытянулся и кивнул.

— Ну, вот и отлично. Если мы договорились... Кстати!

Кира почувствовал, как кто-то тянет его за штанину, и, опустив взгляд, увидел нечто, больше похожее на клубок спутанных проводов, в который угодило несколько разноцветных ламп, выключателей, переходников и ещё какой-то технический хлам. Он по инерции отдёрнул ногу, и клубок издал недовольный механический писк.

— Это Шинсо, познакомьтесь, — Координатор продолжал улыбаться, так что у Киры мороз пошёл по коже. — Что-то вроде моей ручной зверушки. Не кусается.

Кира внимательно оглядел то, что звалось Шинсо — к счастью, признаков агрессии оно не проявляло, а скорее даже наоборот: выглядело смущённо, снова подбираясь к его штанине.

— Аккуратнее! Она любит молоденьких модификантов, — пояснил Координатор и отвернулся. В его голосе Кира различил нотки удовлетворения. — Впрочем, я тоже их люблю...

***

С.: Почему вы решили, что Координатор Третьего сектора — симбиот?
З.: Об этом много говорят... говорили, вы же знаете.
С.: Поясните.
З.: Ещё когда я проходил обучение. Уже тогда курсировали слухи о том, что в Третий сектор назначен Координатором симбиот. Правда это или нет — тогда никого не волновало. Поговаривали, будто с его помощью Координатор Пятого смог противостоять натиску машин, когда они попытались прорвать барьер в районе его сектора... На самом деле, разумеется, никто ничего не знал. Всё это было домыслами. Ичимару Гин, он...
С.: Что?
З.: Он совсем другой. У него очень своеобразное чувство юмора. А нападения машин на Пятый, конечно, никогда не было.
С.: Ваши отношения с Координатором носили личный характер?
З.: Простите?
С.: Вы поняли вопрос, Техник.
З.: Мне показалось, что нет. Что вы подразумеваете под личным?
С.: У вас... был физический контакт?
З.: Например, пожимал ли он мне руку?
С.: Нет! Не смейте уходить от ответа! Вы поняли, о чем я спрашиваю!
З.: Простите, госпожа Координатор, но в то время я работал под началом симбиота такого класса, что физический контакт мог происходить только посредством соприкосновения рук, головы и верхней части туловища, и мне бы в голову не пришло...
С.: Не испытывайте моё терпение, Кира.
З.: Хорошо, госпожа Координатор. Тогда я отвечу коротко: Ичимару Гин за всё время нашего знакомства ни разу не прикоснулся ко мне даже кончиком пальца.

Дыхание и пульс — в норме.
Эмоциональное состояние — стабильное.
Биоритмы синхронизированы, биокомпьютер работает без сбоев.
Показания приборов — удовлетворительные.

***

— Где мой кофе? Нет, зачем мне Техник, если он не способен приготовить обычный кофе? Сладкий, с лактозаменителем...

Кира мысленно воззвал к Богу Машин и так же мысленно проклял тот день, когда был назначен на должность Техника. С Гином было невозможно работать. Точнее, невозможно было представить, чтобы он дал какое-то по-настоящему стоящее задание. Месяц на новом посту только закончился, а Кире казалось, что он варит кофе уже добрый десяток лет.

— Шинсо, пошла вон! Наступлю! — проворчал он, глядя под ноги. Шинсо обиженно уцепилась перепачканными в машинном масле контактами за край штанины и требовательно потянула. Кира едва не оступился, но вовремя удержал равновесие и не шагнул за пределы магнитной дорожки, где шелестело, шипело и извивалось кубло проводов.

— Техник не предназначен для того, чтобы варить кофе, господин Координатор, — смиренно пояснил Кира. — Моя обязанность — держать в рабочем состоянии панели управления и охранные механизмы, а также...

— Но ведь для этого у меня есть роботы?

Кира подумал, что лучше бы его отчитали за лень и некомпетентность, чем... чем... ныли! Ичимару Гин казался ему обычным нытиком, и оттого вдвойне изумляло, что он был симбиотом высшего уровня.

Симбиоты считались лишёнными эмоций, почти машинами, только с частичной органической основой. От сорока процентов и более: руки, ноги, внутренние органы. О мозге речи не было — биокомпьютер вживляли всем, кто работал на барьере. Около восьмидесяти процентов служащих барьера "ГОТЕЙ" были из модификантов, чья экстенсивная репарация не превышала планки симбиота. Были ещё чистые, но на барьере о них ходили только слухи. Кое-кто считал, что барьер — это не что иное, как кольцо, внутри которого живут истинные люди, в чьей жизни нет места живым машинам.

— Изуру?

Кира вздрогнул. Внутри барьера считалось неприличным звать по имени даже друзей, но Ичимару Гина это правило, судя по всему, не волновало. Он свесился через подлокотник своего кресла и со страдальческим видом смотрел на чашку в руках Киры.

— Изуру, ты слышишь? Я умру с тобой от жажды.

— Простите, господин Координатор. Вот, — протянув кофе, Кира с интересом всматривался в экраны, на которых было всё так же пустынно, как и весь прошедший месяц. Гин очень аккуратно принял протянутую чашку, стараясь не касаться руки Киры, словно чего-то опасаясь или брезгуя случайным контактом. — Я... хотел бы спросить у вас, если позволите?

Гин сделался скучен и сосредоточен на самом маленьком и дальнем голоэкране. Он сидел, прихлёбывая кофе и не выказывая ни тени эмоций. Кира уже заметил, что Гин не любит отвечать на его вопросы, предпочитая навязывать правила игры самостоятельно. Даже казалось иной раз, что его коротит.

— Попробуй.

— Это правда, что вас модифицировали по ту сторону барьера? — спросил Кира и затаил дыхание. Он и сам особо не верил, что машины внешнего мира не порвали органическое существо на куски, но слухи, которыми полнились стены "ГОТЕЙ" и тайна, которая в них крылась, полностью захватили Киру. Он был бы счастлив забыть об этом вопросе, но — увы! — ничего не получалось.

— Это имеет значение, если я здесь и руковожу целым сектором?

— Нет, — Кира смутился. — Вы неверно поняли меня, господин Координатор. Я вовсе не хотел обвинять вас в чем бы то ни было!

— Мне это нравится. То, что ты не ждёшь с моей стороны злого умысла. Ах, Изуру... Да, меня модифицировали Машины. Более того, именно они спасли меня, когда я был почти мёртв, они выходили меня и отпустили.

— Но почему?

— Видишь ли... Не все они одинаковые. Как и мы, люди, имеем свою индивидуальность, так и Машины различаются по-своему.

Гин поднял голову и посмотрел на Киру. Он всегда поднимал голову, потому что щурился, и ему приходилось смотреть сквозь прикрытые веки. Краем глаза Кира заметил, как рука Гина приподнялась с подлокотника и потянулась к нему, но тут же остановилась, словно натолкнувшись на невидимый барьер, и опустилась — безвольно упала — обратно.

— Но дело не в этом. Просто там всё по-другому. С обеих сторон барьера всё по-другому. Тебя этому не учили. Ты знаешь: есть то, что снаружи, и то, что внутри. Тебе говорили: снаружи — только Машины, внутри — только люди — "чистые". Тебя заставили верить: равновесие должно быть, и оно будет только до тех пор, пока существуем мы — модификанты и симбиоты — барьер; и благодаря тому, что у каждого из нас здесь, — Гин постучал себя по виску указательным пальцем, — машинка, контролирующая скачки настроений, не дающая испытать сильные эмоции, жить полной жизнью... не слушай меня, Изуру, не слушай. Я говорю глупости. Иди, твоя рабочая смена на сегодня окончена. Кофе первоклассный — жаль, что остыл.

Кира сглотнул и покорно попятился к выходу, но что-то не давало ему уйти: была ли это тоска в голосе Гина или что-то, что крылось в его словах — оно влекло Киру обратно. Он едва сделал с десяток шагов и тут же вернулся.

— Я прошу прощения, господин Координатор, — позвал Кира неуверенно. — Вы сказали, кроме Машин по ту сторону барьера есть ещё что-то. Вы могли бы рассказать? Хоть что-то...

— Я могу... — Гин замялся, словно был не уверен в том, что собирается сказать. — Я могу показать тебе кое-что. Так будет проще. Если хочешь, конечно, Изуру.

Кира заметил, как от кресла заскользили два провода с контактами на концах — сначала они ползли по полу, но, добравшись до ног Киры, быстро поднялись вверх почти на уровень груди. Их шелест казался подобострастным. Захотелось отказаться, но имя, произнесённое вслух, подействовало на Киру гипнотически, и он кивнул, вглядываясь в затылок отвернувшегося Гина. Провода зашуршали, подались вперёд, легли на грудь и обвили шею, стараясь достать скрытые порты для подсоединения к биокомпьютеру.

В глазах стало темнеть, и Кира понял, что оседает на пол, сначала на колени, а потом теряя равновесие и заваливаясь куда-то вбок.

— Последствия могут быть неприятны. Прости, что не предупредил сразу, Изуру... — услышал он довольный голос перед тем, как отключится. — Шинсо, охраняй!

Сознание возвращалось толчками. Сначала пришло ощущение тепла. Он лежал на потрескавшейся земле, вокруг него была жухлая трава. Он не прятался, но отдыхал, наслаждаясь полуденным солнцем. В отдалении скакали такие же, как и он: четырёхногие, непонятные, незнакомые, не-люди. Но их это не волновало. Они наслаждались светом и теплом, жухлой травой. А он наблюдал. Он был здесь главным. Сейчас. Пока врага нет нигде. Или есть? Он испуганно огляделся, резко выворачивая длинную шею. Запах врага в воздухе. Опасность. Чувство страха. Он поднялся на ноги — на чудесные, длинные ноги! — способные без устали нести его далеко-далеко, туда, где нет опасности. Он замер. Он знал, что нельзя поддаваться панике, но она захлёстывала — вместе с запахом опасности. Он побежал, но было поздно. Боль пронзила бок. Он закричал, и те, кто слышал его, в ужасе побежали. Он попытался вырваться, несколько раз боднув головой воздух. Но его рога — его прекрасные рога, которыми он отвоёвывал себе самок в молодости и благодаря которым стал настоящим вожаком! — не дотягивались. Он лягнул врага задними ногами, но понял, что удар ушёл в пустоту. Ещё одна вспышка боли. Он упал. Враг навалился сверху и впился в шею зубами. Было больно и тяжело, сил подняться не оставалось... Он приподнял голову и увидел торжествующий оскал врага. Дальше была тьма.

Когда он снова очнулся, вокруг, насколько хватало глаз, была сверкающая равнина. Он чувствовал свежий ветер и теплые лучи, греющие его спинной плавник. Он пошевелился и понял, что ему хорошо. Его переполняла радость. Радость подтолкнула его, и он прыгнул и перевернулся. Равнина оказалась никакой не равниной — водой! Он несколько раз нырнул, резко выпрыгивая и радуясь, сколько брызг поднимается каждый раз. Он заскользил вперёд, засвистел и тут же услышал ответный свист. Он не был один! Рядом оказался ещё один плавник — такой же, как у него. Она — он знал, что это она! — выпрыгнула из воды рядом с ним, и они вместе заскользили вперед, наслаждаясь ощущением свободы и вседозволенности. Им было хорошо рядом. Им действительно было... Он недоглядел. Он был слишком рад солнцу, ветру, воде и тому, что больше не один. Враг, хоть и в ином обличии, снова достал его. Только теперь боль была другая, потому что зубы врага впились не в его тело, а в её, и она закричала... чёрно-белый бок ударил его почти вскользь, отбросил подальше, и в воде начало расплываться алое пятно. Тогда он почувствовал отчаяние и тоску. Ему больше не хотелось жить. Он опустился на дно и решил, что не будет всплывать. И тогда тьма снова затопила его сознание.

В третий раз снова было солнце. Он катался в пыли, играл с бабочками и чувствовал запах — странный, пьянящий. Он не мог думать ни о чем. Он что-то искал — что-то очень нужное. Сосредоточиться не получалось. Солнце было слишком тёплое, трава ещё совсем свежая, земля мягкая... Он катался по этой земле, бил лапой, потягивался и зевал. Навязчивый запах преследовал его, и что-то внутри сладко ныло и звало. Он словно чего-то ждал, а потом неожиданно понял — это его запах. Точнее — её. Он понял, что ищет, но оказалось, что искать больше не надо. Он смутно осознавал, что должно произойти, но это казалось таким естественным, что не вызывало противоречий. Он был течной самкой, молодой и здоровой, и ей пора было зачинать. И когда он нашёл свою пару и смог разглядеть его — статного, немного игривого, уже не молодого, но ещё полного сил, — он понял, что их потомство будет сильным и выносливым. И они катались на молодой траве, давая волю инстинктам. Он позволял кусать и таскать себя за загривок, и прижимать к земле. И он урчал, чувствуя грубость, с которой его делали своим. И это не было любовью — это было желанием, таким ярким, что оно ослепляло. Он не знал, сколько времени они провели вместе, но внутри ему стало хорошо. Он чувствовал приятную усталость и наслаждался ею. И когда они позволили себе немного нежности, он смог взглянуть в глаза тому, кто брал и делал его своим так естественно... И тогда он наконец узнал этот сытый оскал.

Он застонал и открыл глаза.

Киру мутило — биокомпьютер не справлялся с потоком информации: слишком много ярких эмоций — эмоций, не принадлежащих человеку. Он почувствовал, как к его боку жмётся Шинсо, медленно различил мигание голоэкранов.

— Понравилось? — услышал он насмешливый голос и с трудом поборол рвотный позыв, не желая демонстрировать слабость.

— Это были вы. Зачем?

— Зачем я всё это делал? О, прости, Изуру, стоило сразу тебя предупредить, но мне не пришло в голову. — Кира угадал нотки фальши в голосе. — Это всего лишь записи, настолько старые, что датировать их не представляется возможным. Я перепрограммировал их под симулятор, но сценарий действий нельзя изменить. Ты можешь быть только убийцей или жертвой. Таков их мир.

— И они живут там — с Машинами?..

— Нет, им плевать на Машины. Они просто живут настоящим — радуются, гордятся, охотятся, боятся, отчаиваются, спариваются... Они не ограничивают свои эмоции.

Кира наконец справился с собой и смог посмотреть на Гина. Тот сидел вполоборота к нему, положив голову на локоть. Кира подумал, что он выглядит очень уставшим и одиноким.

— Я пойду, но... Вы покажете мне это ещё раз? Позволите взглянуть?

Губы Гина дрогнули, или это просто показалось в неверном свете.

— Позволю, — отозвался он. — У меня ещё много... подобных записей.

— Только один вопрос, последний, — Кира поднялся, почувствовал фантомную боль в бедре и что-то сходное с болезненным возбуждением, пережитым им.

— Ты задаёшь много вопросов.

— Я только хотел спросить, есть ли подобное... с людьми?

— Нет, — резко отозвался Гин.

— Почему?

— Потому что люди лживы. Они не способны испытывать чистые эмоции, всегда надумывают что-то, так что восхищение оборачивается завистью, благородство — гордыней, а страх и преданность — любовью.

— Но любовь — это должно быть хорошо?

Гин помолчал какое-то время и отвернулся. Движение его было раздражённым.

***

С.: Значит, приказы Ичимару Гина вы выполняли только по долгу службы?
З.: Да.
С.: Между вами не было личной симпатии?
З.: В рамках служебного положения, возможно.
С.: Вы знали о его взглядах на деятельность "ГОТЕЙ-13"?
З.: Нет.
С.: Вы знали о его соучастниках?
З.: Нет.
С.: Вы знали об истинном уровне его модификации?
З.: Нет.
С.: Неужели? Даже за три месяца работы под его началом у вас не возникло мысли?..
З.: Нет. Он не давал повода.
С.: Значит, вы думали...
З.: Я был абсолютно уверен, пока не увидел сам.

Эмоциональное состояние — стабильное.
Биоритмы синхронизированы, биокомпьютер работает без сбоев.

***

Если бы только он был внимательней, возможно, Кира заметил бы что-то раньше. Сам факт того, что Гин стал чаще отсылать его проверять ремонтных роботов, вентиляционные шахты, целостность линий энергопередачи — словом, выполнять никому не нужные действия — должен был бы заставить Киру задуматься. Но он слишком быстро попал в зависимость от симулятора, предложенного Гином, и потому готов был выполнить что угодно, лишь бы только к концу смены ему было позволено хотя бы на короткий промежуток времени окунуться... Это было похоже на тяжёлые наркотики. Кира чувствовал, что задыхается без этого, словно без дозы. Во время этих сеансов ему было всё равно, на чьём месте оказываться. Чаще, конечно, Кире выпадала роль жертвы, но иногда Гин позволял почувствовать агрессию хищника — или самца. Биокомпьютер сходил с ума, вместе с тем сводя с ума и Киру. Он стал ловить себя на мысли, что у него появились провалы в памяти. Но даже это не могло отпугнуть его.

А потом всё произошло как-то буднично. После того, как провода встали в пазы на затылке, Кира не потерял сознание и не упал, а просто оказался обездвижен.

— Изуру, — сказал Гин и поднялся с кресла. — Я не буду просить просить прощения.

Он отодвинул рабочую панель и сошёл на магнитную дорожку. Конечно, у него были ноги. Конечно, Машины не обрекли бы его на инвалидность.

— Я не буду просить прощения за обман, — повторил Гин с обычной улыбкой. — Но кое-что объясню. Самую малость. Я действительно был с той стороны, и машины лечили меня. Только дело не в ногах. Дело вот тут, — он приложил ладонь к груди, — и ещё тут, — палец коснулся виска.

Кира не мог ничего ответить, но внимательно слушал. С его глаз словно спала пелена последних месяцев, и он осознал, в каком полусне жил всё это время.

— Вопрос не в том, что Машины могут вложить, — задумчиво продолжил Гин. — А в том, что могут вынуть. У меня нет контроллеров, обязательных для здешнего биокомпьютера. Если честно, я до сих пор не знаю, как они смогли их вытащить, а я — остаться жив. Ты не поверишь, но они делали это из чистых, почти альтруистических побуждений. Сейчас Машины рвутся сюда не потому, что жаждут уничтожения человеческой расы. За тысячи лет, прошедших после Катастрофы, они эволюционировали и теперь жаждут нашего освобождения. К сожалению, против воли власть имущих. Впрочем, для кого-то данное положение крайне удачно, и я подумал... Нет, Изуру, я не стану озвучивать тебе свои мысли, как и не буду у тебя просить прощения. Надеюсь, это поможет тебе не быть таким же лживым, как все люди. Пока-пока, Техник. Был рад познакомиться.
Гин подошёл совсем близко и некоторое время стоял рядом, глядя куда-то за левое плечо Киры, потом поднял руку и раскрытой ладонью почти коснулся его лица, но передумал. Рука опустилась, Гин прошёл мимо, и очень скоро звук его шагов затих.

И наступила тишина. Потух пульт управления, один за другим свернулись голоэкраны, провода безжизненно валялись на полу, не издавая больше зловещего шелеста. Биокомпьютер Киры подал сигнал тревоги: он обнаружил взлом и вредоносный вирус, но было совершенно ясно, что уже поздно. Тогда Кира потерял сознание, а очнулся в камере предварительного заключения, и ему не нужно было знать подробностей, чтобы понимать, что его обвиняют в шпионаже и пособничестве предателям.

***

С.: Ещё несколько вопросов, и мы закончим. Вы готовы подтвердить свою верность "ГОТЕЙ-13"?
З.: Я всё ещё Техник Третьего сектора.
С.: Если бы вам предложили присоединиться к предателям, вы согласились бы?
З.: Я исключаю такую возможность.
С.: Как вы расцениваете поступок своего Координатора?
З.: Как жестокий, эгоистичный и требующий достойного наказания.
С.: Хорошо, можете быть свободны. При необходимости я вызову вас.
З.: Спасибо, госпожа Координатор. Всего доброго. Прошу меня простить.

Биоритмы синхронизированы, биокомпьютер работает...

Кира быстро шагал по территории Второго сектора. Он бы побежал, но это могло вызвать подозрения. Он чувствовал страх, он чувствовал боль, он чувствовал обиду и раздражение. Он чувствовал это так остро, как никогда.

Прощальный подарок Ичимару Гина — вирус, выведший из строя эмо-контроллеры — был действительно слишком жестоким, чтобы Кире не хотелось за него отомстить.

@темы: bleach