[45-street]

Автор: Ирч (Oui, mon colonel!)
Бета: —
Персонажи: Занзас/Хару
Рейтинг: NC-17
Жанр: pwp
Дисклеймер: моя только шизофрения
Саммари: 6 – 78. Занзас\Хару, Хару ударилась во все тяжкие после женитьбы Цуны на Киоко.

дальше

Застать девушку работающей в стриптиз-клубе, заказать приватный танец. Занзас отпускает грубые комментарии в процессе и доводит ее до слез.
Предупреждение: изнасилование
Примечание: пожалуй, автор не любит Занзаса

1200 с.

– Что смотришь? – Занзас вольготно развалился в кресле и положил ноги на стол.
Холодный металлический шест, за который она рефлекторно держалась, холодил кожу. Хару опустила глаза, чувствуя, как краснеет.
– Давай... – Занзас махнул рукой. В руке был стакан, так что и стол, и покоящиеся на нем ноги в тяжелых высоких ботинках оказались щедро орошены вонючим шотландским пойлом, стоящим баснословных денег.
Несколько капель, попавших на кожу, заставили Хару вздрогнуть, оторвать взгляд от ног клиента и широко улыбнуться.
Какая оплошность с её стороны – так нарваться. Кто-нибудь другой, конечно, ушел бы. Перестал бы разговаривать. Или, наоборот, отвел в сторонку и прочитал длинную лекцию о занятии, порочащем репутацию и приличной девушки, и семьи, к которой она принадлежит. Или просто сделал бы вид, что никогда ничего не видел. Главное, никому бы и в голову не пришло, заказать отдельный кабинет с маленьким низким диванчиком, заваленным подушками, столиком и более чем скромным подиумом.
Но Занзасу, вероятно, никогда не рассказывали о такте и приличии. Он решил унизить её ещё больше, чем она смогла сама. А за что? Да лишь за то, что она оказалась старой знакомой его оппонента – человека, посмевшего забрать всё, что Занзас считал своим по праву.
Ещё он, кажется, видел, как она плакала на свадьбе Тсуны.
Ирония заключалась в том, что Хару тогда подумала, будто бы он может оказаться хорошим и понимающим человеком. Она вообще до недавнего времени верила в лучшее. Но что-то не сложилось.
Подстраиваясь под музыку, Хару сделала несколько шагов вокруг шеста, стараясь забыть, для кого танцует сегодня. Раз крутанулась вокруг и медленно опустилась, разводя ноги. Погладила бедра. Ухватившись одной рукой за шест, подтянулась, второй рукой проводя по груди.
Занзас фыркнул и сощурился.
Если бы только можно было не смотреть на него, не видеть этого издевательского выражения на его лице, Хару было бы куда проще. Но зрительный контакт с клиентом – это половина успеха в работе. Так говорил её учитель, а она была прилежной ученицей.
Хару закинула ногу на шест, обняла его и несколько подтянулась, потом медленно съехала вниз, а потом, продолжая держаться, отклонилась назад и потерлась об него бедрами.
Занзас снова фыркнул и отставил стакан.
– Ты что, решила вырвать эту арматуру из пола? – хохотнул он.
Хару сжала зубы, понимая, насколько натянутой выглядит сейчас её якобы соблазнительная улыбка.
Вместо ответа, она опустилась, садясь на шпагат. Ладонями заскользила по ногам: сначала от талии – по внешней стороне вниз к самой голени, почти ложась грудью на пол и демонстрируя вырез, потом обратно – по внутренней стороне бёдер к трусикам.
– Ты что мне тут чудеса акробатики показываешь? – поинтересовался Занзас скучно, доливая в стакан и не глядя на Хару. – Покажи секс! Раздевайся!
Хару продолжала натянуто улыбаться, снова обошла шест. Прижалась к нему грудью и расстегнула кружевной лифчик с оторочкой из перьев. Стоя спиной к Занзасу, спустила с плеча одну лямку, вильнув бедрами – и призывно обернулась через плечо.
Занзас осклабился:
– Я не тот сопляк, которому ты хотела бы давать, – рявкнул он. – И не краснею от вида костлявых спин. Снимай!
От неожиданности Хару вздрогнула и опустила руки. Вульгарная тряпка соскользнула, оголив грудь. Хару откинула её и постаралась вернуть самообладание. В горле встал мерзкий ком, не давая растянуть губы в улыбке. Пришлось встать спиной и, расставив ноги, погладить ягодицы, чтобы только не показывать, как задевают её чужие слова. Получилось выиграть время, так что когда она оборачивалась, губы уже можно было растянуть в подобии улыбки. Только глаза уже слишком явно блестели.
Она облизнула указательные пальцы и провела по груди.
– А ну, подошла! – вкрадчиво приказал Занзас, и Хару испугалась. По-настоящему. Отчетливо понимая, кто перед ней. – Подошла, сука!
Сходя с подиума, она всё ещё старалась двигаться плавно, но ноги заплетались – она несколько раз чуть не споткнулась, зацепившись каблуками за мягкий ворс ковровой дорожки.
Когда Хару подошла, Занзас дернул её к себе.
– Знаешь, – лениво сообщил он. – Я понимаю почему он не выбрал тебя: разве кого-то могут соблазнить такие тощие ноги или мелкая грудь? И задницей ты крутить не умеешь.
Из глаз брызнули слезы, но Хару по инерции растягивала губы в улыбке.
– Эта толстая крыса – твой хозяин – он согласился за несколько зелёных купюр продать тебя мне на всю ночь. С потрохами. И с возможностью делать всё, что захочу. Всё! Понимаешь?
Она понимала.
Это значило, что никто их не будет тревожить. Даже если она закричит.
Широкая и горячая ладонь мазнула по щеке, стирая слезы, погладила по скуле и переместилась на затылок, сгребая волосы.
Занзас дернул – Хару, не сдержавшись, всхлипнула.
– Мне не нравятся твои соски, – сообщил он. – Я тебя не возбуждаю?
Занзас замолчал, вглядываясь в её лицо, словно и вправду ожидал ответа.
Хару зажмурилась.
Занзас отпустил её, но тут же потянул за талию, заставляя усесться себе на колени.
– Вот, – вытаскивая из стакана колотый лёд и прижимая его Хару к груди, проговорил он. – Тебя не учили, как удовлетворять клиентов?
Хару всхлипнула и попробовала вырваться из его хватки, понимая, насколько велика между ними разница в силе. Занзаса такое поведение только раззадорило. Он наклонился, хватая зубами сосок. Потянул.
– Пожалуйста... – Хару пыталась оттолкнуть его, упершись в плечи.
Занзас положил ладонь ей на грудь и грубо сжал.
– Нравится? Или ты всё мечтаешь об этом ублюдке?
Хару зажмурилась и затрясла головой.
– Прошу вас... Не надо!..
Занзас опустил руку, сдвинул полупрозрачное кружево трусиков.
– Люблю стриптизерш, – проговорил он Хару на ухо. – У вас всегда всё гладко, там где надо. Со шлюхами бывают неувязки.
Его пальцы раздвинули нежную кожу, потерли клитор.
Хару задрожала, давясь беззвучными рыданиями.
– Когда я трахаюсь, бабы текут здесь, – с нажимом прорычал Занзас. – Поняла, вонгольская подстилка?
Он толкнулся в неё пальцами, стараясь заглянуть в лицо, задвигался. Второй рукой сжимая талию, не давал сопротивляться. Хару сдалась, понимая, что он её так просто не отпустит. Стоя на коленях перед ним и сжимая куртку, она только редко вздрагивала. Где-то внутри ещё теплилась надежда, что на этом всё ещё может закончиться. Что ему надоест издеваться.
Вместо этого Занзас почти скинул её на диван и, не раздеваясь, приспустил штаны.
Хару закрыла глаза, чтобы не видеть его стоящий член.
– Не надо... – шепотом повторила она.
Занзас её не услышал. Высоко вздернув за бедра и заставляя упереться лопатками, он развел ей ноги и жестко толкнулся. От боли Хару дернулась, подаваясь назад. Занзас зарычал и навалился сверху. Молнии с куртки и брюк царапали ей грудь и ноги. Хару закрыла глаза и вцепилась пальцами в подушки.
Когда первая волна боли схлынула, она начала чувствовать, как он двигается в ней – неровно и поспешно, шумно вздыхая и фыркая, как загнанная лошадь. От каждого его рывка внутри становилось тепло. Ещё не приятно, но и не отвратительно, как её казалось поначалу. Чувствуя на себе тяжесть мужского тела и член внутри, Хару ощущала себя заполненной, словно сосуд с водой.
Занзас кончил слишком быстро, глухо застонал и, кажется, на несколько секунд вырубился. Хару не почувствовала ничего, кроме разочарования и боли. Когда он вытащил из неё член, её показалось, что она стала совершенно опустошенной.
Двигаться было больно, поэтому Хару осталась лежать, бесцельно глядя в потолок.
Занзас застегнулся, вытащил откуда-то из внутренних карманов куртки несколько купюр и засунул ей за резинку трусиков.
– Оставайся и дальше здесь работать, – зло сощурился он. – Буду к тебе заходить.
Хару промолчала. Щёки стягивало от высохших слез.
Конечно, она ни за что тут не останется. Потому что управляющий – тварь продажная. Потому что диваны старые и продавленные. Потому что музыка такая, которую только на похороны можно ставить. И потому что под Занзаса она больше не хочет ложиться – от него пахнет перегаром и неуверенностью.
Она перевернулась на бок и подтянула колени к груди.
Наверное, ей ещё есть в чем разочаровываться.