Но пафост есть страдание человека, ведомого сильной страстью, а среди нас нет тех кто хохочет над страданием и презирает страсть.©
Автор: Ирч (Oui, mon colonel!)
Бета: —
Рейтинг: G
Дисклеймер: моя только шизофрения
Персонажи: Баттлер, Энджи
Жанр: romance
Саммари: Q-04. ♠ . Баттлер | Анже. Спящий красавец в хрустальном гробу.
125 с.
В очередном раунде Баттлер понимает, что кроме загадок Беатриче, ему предстоит решить ещё одну: кто же такая Гретель и зачем ей ему помогать.
– Почему? – спрашивает он и внимательно смотрит на неё. Беатриче опять начинает злорадно хихикать, а Ронове за её спиной делает отсутствующее выражение лица – они-то уж точно знают, но, конечно, никогда не расскажут. Гретель раздраженно молчит.
– Почему? – повторяет Баттлет снова и снова, и она не выдерживает.
– Один спящий красавец, – хмуро произносит она, – никак не желает проснуться...
– Да в хрустальном гробу я твоего красавца видел! – прерывает Баттлер и осекается, встречаясь с её пристальным взглядом.
– Баттлер, – говорит Анже вкрадчиво. – Вот именно для того я здесь и нахожусь, чтобы ни один из нас этого не увидел...
Персонажи: Амакуса, Энджи
Жанр: romance
Саммари: U-22. ♠ Umineko. Амакуса|Энджи. Поминки тети Евы.
585 с.
Вымотавшись за день в поисках ответов на поставленные давным-давно неизвестно кем вопросы, Энджи уже на автомате заходит в очередной номер очередной гостиницы, медленно идет в ванну и долго не может вылезти из душа – горячая вода расслабляет, вымывает досужие мысли и просто успокаивает. Когда она выходит, то застает Джузу стоящим у зашторенного окна в полутемной комнате – конечно, нет смысла говорить о том, что номера, в которых они останавливаются, далеко не дешевы и состоят из двух-трех комнат.
На столе у барной стойки стоят две бутылки пива, ещё одна – открытая – в руках у телохранителя. Энджи ловит себя на странной мысли, что никогда не видела, чтобы он пил. Если бы мысли её не были так заняты загадками прошлого, то она бы, наверное, подумала и о том, что в настоящем у неё слишком неустойчивое положение: один на один со взрослым мужчиной, который, к слову, работает на неё не по контракту, а по причинам, известным, пожалуй, разве что ему одному.
– Ты пьёшь? – спрашивает Энджи.
– Когда не за рулем, – усмешка кажется такой естественной.
– Пиво? – зачем-то уточняет она.
– Ну, извините, я – не единственный наследник богатой семьи, нам – простым рабочим – и чего попроще в конце дня выпить не грех.
– Первый раз вижу…
– Первый раз есть повод, – пожимает плечами Джуза, не давая ей закончить вопрос.
Энжди удивленно смотрит на него.
– О? – он опять саркастично усмехается. – Я предполагал, что вы не вспомните.
– Вспомню что?
– Сегодня годовщина. Годовщина смерти Уширомии Евы. – Он отворачивается и продолжает бесцельно рассматривать пустую улицу и автостоянку, на которой примостился на ночлег белый тяжеловес-Хаммер, так похожий на хозяина.
– Я ей ничего не должна, – бросает Энджи с видимым усилием, в голосе звучит обида.
– М?.. Ах, долги, да? – Джуза не оборачивается. – А мне иногда кажется, что я так и не отдал ей их сполна.
– Почему? – тихо спрашивает Энджи.
– Потому, что не успел? – пожимает плечами телохранитель; странно, но в его голосе не слышится привычной иронии. – Или просто ещё не знал о них...
– Открой? Я… не умею, – Энджи берет со столика бутылку.
– Может, лучше открыть вам того красного, что стоит в баре? Двадцатилетняя выдержка, а букет – закачаешься… – он ёрничает, не смотря на легкое удивление – или, скорее, интерес – в голосе.
– Не хочу, – говорит Энджи, а сама думает о том, что Амакуса Джуза, во-первых, не так прост, а во-вторых, ещё и бессовестный лгун, строящий из себя мальчика на побегушках.
– Ваша тетушка бы не одобрила, – замечает он.
– Вот именно поэтому… – отвечает она и делает глоток.
Джуза смотрит в окно, а видит Энджи, стоящую за спиной с бутылкой третьесортного пива. Это забавно. Это профессиональная привычка: смотреть на всё через зеркало заднего вида. Он думает, что это бессмысленно – копаться в прошлом, когда в настоящем проблемы наступают на пятки. Он думает, что у Уширомии Евы были те же проблемы. Он думает, что это глупости – жить прошлым, а зеркало заднего вида для того и нужно, чтобы не забывать об ошибках и анализировать их. Жаль, что ни Ева, ни Энджи никогда не садились рядом с ним на переднее сиденье... Впрочем, об этом он уже не думает, потому что Энджи не умеет пить третьесортные напитки, и он, ни капли не задумываясь, относит её в комнату, укрывает одеялом и прикрывает дверь. Затем возвращается к окну, открывает оставшуюся бутылку и улыбается: он считает, что должен Уширомии Еве хотя бы за то, что остался должен даже после того, как она умерла.
Персонажи: Энджи, Амакуса
Жанр: romance
Саммари: R-57. ♠ Umineko. Энджи | Амакуса. "Я этого никогда не скажу, но ты такая... беспомощная!"
420 с.
В вечерних пробках нет ничего удивительного. И волшебного в них тоже нет. Серость, грязь под колесами, вечные сигналы нетерпеливых лихачей, мигалки на перекрестках, аварии, матерная ругань... Мелочевка! И кого это всё волнует? Так думает Энджи, пока белый джип легко лавирует между разномастными рядами, с одной стороны оставляя распухшие туши фур, а с другой – не в меру резвых любителей быстрой езды.
И тем, и другим, – как и самой Энджи, – совершенно невдомек, как можно ехать в час пик по городу, не нажимая на педаль тормоза каждую минуту и храня ледяное спокойствие сфинкса. Волшебство? Магия? Да кого это, в сущности, волнует?! Уж об этом Энджи точно не думает. Единственный, кто может дать ответ на подобный вопрос, предпочтет промолчать, хоть и далеко не из скромности. Он не считает необходимостью объяснять, что это и называется профессионализмом. Ещё профессионализмом называется умение прикрыть спину, скрыть следы чьего-то присутствия, отсутствия, или – если очень понадобиться – существования вообще. Но об этом распространяться тем более не стоит. А сейчас, всё что от него требуется – молча вести машину. Он и ведет, без лишней суеты или резких движений, включив радио и, временами, отбивая на руле такт указательными пальцами.
В вечерних пробках легко заснуть, погрузившись в свои мысли, под музыку, доносящуюся из динамиков, чувствуя на лице прохладный воздух от климат-контроля, не замечая, как яркие огни витрин сливаются в один большой цветной кокон. Глаза сами начинают закрываться, тело становится тяжелым и словно набитым сладкой ватой, которую для Энджи покупал Баттлер на одном из фестивалей. И только в полусне, чувствуя, как выскальзывает из привычной реальности своего одиночества, Энджи через зеркало заднего вида ловит на себе спокойный и внимательный взгляд.
– Джуза, о чем ты думаешь? – заплетающимся языком спрашивает она. Впрочем, она не до конца уверена, действительно ли это удается, и ей кажется, что всё происходит во сне.
– Думаю? – вкрадчиво переспрашивает шофер. – Думаю, что ты такая… беспомощная. Но я этого никогда не скажу.
Энджи слабо улыбается – конечно, это сон, её телохранитель такого никогда не скажет.
Кто-то укрывает её пиджаком – пальчики по-детски теребят воротник, пуговицы, цепочку.
– Брат?.. – сонно бормочет она.
– Да. Спи, а я посижу рядом, – отвечает смутно знакомый голос, немного растягивая интонации.
Энджи улыбается и проваливается в уютное забытье без снов.
Амакуса тихонько прикрывает за собой дверцу машины, оглядывает полупустую стоянку и лениво потягивается, разминая затекшую спину. Со смешком отмечая про себя, что сегодняшнюю ночь поспать не удастся, покупает в ближайшем автомате банку кофе. Он даже готов признать собственное малодушие, но, пожалуй, такое положение вещей его более чем устраивает.
Персонажи: Энджи, Маммон
Жанр: romance
Саммари: Q-91. ♠ Umineko. Маммон | Энджи. "Это чувство..." Карамельно-банановое молоко с миндальным печеньем, hairplay.
380 с.
Ночью, после отбоя в интернате, Энджи не спится.
Она долго ворочается, а потом не выдерживает, садиться в кровати, достает хорошенько припрятанное миндальное печенье и смотрит в окно. Ей так одиноко иногда, что хочется выть. Гложет легкая обида: ну, чем, чем она так не угодила этим стервам, что каждый день донимают её своими глупыми издевками? И когда она успела стать изгоем? Печенье остается нетронутым – Энджи знает, что после него захочется пить, но об этом она как-то сразу и не подумала. Сквозь окно светит полная луна, заливая комнату желтоватым светом.
– Вам же запрещено проносить еду в комнаты?
Энджи вздрагивает. Она пока не привыкла к тому, что Маммон постоянно рядом, поэтому первая мысль – «неужели и до комнаты эти паскудницы добрались?», но потом быстро успокаивается и отсутствующе пожимает плечами:
– Какая разница? Не пойман – не вор, как говорят.
Маммон с интересом смотрит на неё, потом задумчиво смотрит на печенье.
– Угостишь? – с какой-то детской непосредственностью спрашивает она.
– Бери, только оно суховато... – Энджи протягивает коробку и добавляет: – И перестань висеть в воздухе – раздражает.
Маммон кивает. Но, так и не опустившись на кровать, внезапно исчезает.
Энджи опять пожимает плечами и всё же берет печенье, которое застревает в горле противным комом. Впрочем, может быть это и не печенье вовсе...
– Карамельно-банановое или клубничное?
Энджи опять вздрагивает, хмуриться.
– Перестань! – говорит она. – Это раздражает.
– Так всё-таки?...
– Карамельно-банановое.
– Ага. – Маммон опускается рядом на кровать. – И почему ты всегда такая недовольная? – спрашивает она, протягивая пакетик молока.
– Какая есть...
Потом они долго молчат, увлеченные запоздалым ужином. Сидя плечом к плечу, Энджи почему-то чувствует облегченье. Она не знает, что значит иметь друзей, но присутствие рядом кого-то, кто настроен пусть и язвительно, но хотя бы мирно, успокаивает. Её понемногу начинает клонить в сон.
...Когда Энджи засыпает, Маммон аккуратно перекладывает её голову к себе на колени, гладит растрепанные волосы, перебирает пряди. Энджи улыбается во сне – наверное, ей сниться Баттлер...
"Это чувство..." – думает Маммон. – "У меня шесть сестер, но никогда мне не приходилось испытывать его..."
Она ещё долго сидит так, глядя в окно, как прежде сидела Энджи, играет рассыпавшимися по коленям ярко-рыжими прядями, накручивая их на палец.
– Это чувство, – шепчет она, улыбаясь, – хоть и навевает грусть, но я хотела бы испытывать его чуточку чаще...
Персонажи: Энджи, Ева, Сумадера
Рейтинг: G
Жанр: general
Дисклеймер: моя только шизофрения
Саммари: Q-85. ♠ Umineko. Энджи | Ева. "А был ли мальчик?.."
340 с.
Когда Энджи исполнилось восемь лет, она поняла, что никогда не сможет стать настоящей наследницей семьи Уширомия, такой, какими были прежние. Такой, каким был сын тёти Евы.
На десятый свой день рождения Энджи начала ненавидеть себя за то, что по сравнению с Джорджем, она ничтожество, не знающее хороших манер и неспособное держаться в приличном обществе.
В тринадцать лет она почти дошла до самоубийства от осознания собственной низости и никчемности: у Джорджа были и усидчивость, и хорошая память, и одаренность... И ещё у него рядом была живая семья. У Джорджа, о котором постоянно вспоминала Уширомия Ева, было всё, о чем может мечтать человек.
Свой четырнадцатый день рождения Энджи провела в пансионате – тётя Ева написала гневное письмо о том, что отпрыск благородного рода Уширомия не мог поступить так легкомысленно и высокомерно, что даже не почтил единственного ему близкого человека.
А потом пришла Мария и показала то, о чем Энджи никто никогда не говорил. И всё, что она слышала раньше, оказалось не ложью, но полуправдой. Энджи смотрела на отношения семьи глазами ребенка и видела. Видела то, чего ей было не нужно видеть.
Весь свой пятнадцатый день рождения Энджи проводит между двух огней: Уширомия Ева и Сумадера Касуми всегда умели вести себя в высшем обществе, но это не мешает им друг друга ненавидеть. И если истинное отношение они выразить не могут, то могут хотя бы сорвать злость на Энджи. Впрочем, теперь это уже ничего не меняет. Поэтому, когда за ужином Ева в очередной раз находит тысячу и одну причину для упрека, Энджи не выдерживает.
– Ты лжешь, – отвечает она.
– И твой сын тебе лгал, – говорит наследница семьи Уширомия, поднимаясь из-за стола.
– А был ли тот мальчик, о котором ты твердишь? – бросает она через плечо, уходя. Она знает, что сегодня правда на её стороне.
Ева злится, что девчонка пошла в Кинзо, как и говорят. Её переполняет досада, что этот раунд – за Энджи. Впрочем, у Евы ещё есть козыря в рукаве, поэтому ей удается сохранить лицо.
А вернуть вопрос она ещё успеет, когда племянница в очередной раз вспомнит любимого братца.
Персонажи: Ронове, Левиафан
Жанр: humour
Саммари: Q-92. ♠ Umineko. Ронове | Левиафан. "Не переживай – выпей чаю". Герои второго плана.
520 с.
– Да кто они такие?! – возмущению девушки нет предела. – Нет, вы слышали? Мы не можем справиться, видите ли!
Её уже никто не слушает. Её, в принципе, давно уже никто не слушает – пару вечностей или около того. Каждый из мебели отлично знает, что Левиафан и Зависть – отличные синонимы. На то и рассчитано. Пока она нарезает круги по комнате, ругаясь и стеная, но уже не в силах что-либо сделать, её сестры по-тихому скрываются за дверью: кому захочется слушать очередное приевшееся нытьё? Она этого не замечает – завидовать и ревновать можно и в одиночестве. Так выходит во много раз эффектней: можно пожалеть себя, потом поругать, потом некоторое время проклинать врагов, у которых есть то, чего так желаешь, и друзей, которые не понимаю твоей несчастной участи, а под конец опять себя пожалеть – долго и со смаком.
Но у Ронове есть совершенно дурная привычка мешать завидовать. Поэтому когда он оказывается в дверях с неизменной ехидной полуулыбкой, Левиафан крепко задумывается: а что если позавидовать для разнообразия ему? Она вот всего лишь мебель, а он – управляющий, она не умеет себя держать в руках – а он прекрасно скрывает свои чувства, она должна повиноваться воле Беатриче-сама, а он... он тоже должен, но ему всё спускают с рук! Да, Ронове – идеальный объект для зависти, но не сейчас, потому что сейчас...
Она останавливается и в сердцах топает ножкой:
– Скажи, кто эти сестры-Сиесты и чем они лучше?
– Тем, что могут выполнить приказ Беатриче-сама, – отвечает Ронове, излучая спокойствие и умиротворение. Оставаясь последней язвой среди всех знакомых Левиафан, между прочим. Но выглядит он при этом почти добродушно, поэтому девушка решает пострадать и позавидовать ещё немного: завидовать, когда есть публика – это особая форма искусства, как считает она.
– Ронове, ну, неужели ты искренне так считаешь? – спрашивает Левиафан и почти пускает слезу. "Почти" – потому что перегибать палку тоже не стоит. А потом вспыхивает: – Да какая тебе разница! Ты всё равно остаешься на своем месте!
– Верно, – улыбается распорядитель и расставляет чайные чашки на столе. – Но не совсем. Мы все остаемся на своих местах. Потому что мы – всего лишь герои второго плана. Поэтому успокойся и не переживай – выпей чаю, – и он жестом указывает на чайный сервиз и корзинку с выпечкой на столе.
Круассаны так соблазнительно пахнут, что Левиафан решает, что Ронове не прав, по её мнению, но можно и впрямь позавидовать позже, после чая. Она собирается подойти к столу, но Ронове, уловивший перемену настроения, отрицательно кивает – уголки его губ дергаются, словно он сдерживает улыбку.
– Нет, – говорит он. – Это круассаны и чай для Баттлера – он же наш гость. А мебель может пойти в кухню и сама себе заварить чаю – если и вправду пожелает.
Левиафан застывает, и через мгновение идея о том, что зависть может подождать, улетучивается из её головы без следа.
– О, да! – задумчиво шепчет она себе под нос. – Вот уж кто точно не «герой второго плана»… И почему, почему им так интересуется Беатриче-сама?..
Уходя, Ронове аккуратно закрывает за собой дверь, чтобы не мешать Левиафан завидовать. Наедине с собой он может позволить себе не прятать самодовольную ухмылку...
Бета: —
Рейтинг: G
Дисклеймер: моя только шизофрения
Персонажи: Баттлер, Энджи
Жанр: romance
Саммари: Q-04. ♠ . Баттлер | Анже. Спящий красавец в хрустальном гробу.
125 с.
В очередном раунде Баттлер понимает, что кроме загадок Беатриче, ему предстоит решить ещё одну: кто же такая Гретель и зачем ей ему помогать.
– Почему? – спрашивает он и внимательно смотрит на неё. Беатриче опять начинает злорадно хихикать, а Ронове за её спиной делает отсутствующее выражение лица – они-то уж точно знают, но, конечно, никогда не расскажут. Гретель раздраженно молчит.
– Почему? – повторяет Баттлет снова и снова, и она не выдерживает.
– Один спящий красавец, – хмуро произносит она, – никак не желает проснуться...
– Да в хрустальном гробу я твоего красавца видел! – прерывает Баттлер и осекается, встречаясь с её пристальным взглядом.
– Баттлер, – говорит Анже вкрадчиво. – Вот именно для того я здесь и нахожусь, чтобы ни один из нас этого не увидел...
Персонажи: Амакуса, Энджи
Жанр: romance
Саммари: U-22. ♠ Umineko. Амакуса|Энджи. Поминки тети Евы.
585 с.
Вымотавшись за день в поисках ответов на поставленные давным-давно неизвестно кем вопросы, Энджи уже на автомате заходит в очередной номер очередной гостиницы, медленно идет в ванну и долго не может вылезти из душа – горячая вода расслабляет, вымывает досужие мысли и просто успокаивает. Когда она выходит, то застает Джузу стоящим у зашторенного окна в полутемной комнате – конечно, нет смысла говорить о том, что номера, в которых они останавливаются, далеко не дешевы и состоят из двух-трех комнат.
На столе у барной стойки стоят две бутылки пива, ещё одна – открытая – в руках у телохранителя. Энджи ловит себя на странной мысли, что никогда не видела, чтобы он пил. Если бы мысли её не были так заняты загадками прошлого, то она бы, наверное, подумала и о том, что в настоящем у неё слишком неустойчивое положение: один на один со взрослым мужчиной, который, к слову, работает на неё не по контракту, а по причинам, известным, пожалуй, разве что ему одному.
– Ты пьёшь? – спрашивает Энджи.
– Когда не за рулем, – усмешка кажется такой естественной.
– Пиво? – зачем-то уточняет она.
– Ну, извините, я – не единственный наследник богатой семьи, нам – простым рабочим – и чего попроще в конце дня выпить не грех.
– Первый раз вижу…
– Первый раз есть повод, – пожимает плечами Джуза, не давая ей закончить вопрос.
Энжди удивленно смотрит на него.
– О? – он опять саркастично усмехается. – Я предполагал, что вы не вспомните.
– Вспомню что?
– Сегодня годовщина. Годовщина смерти Уширомии Евы. – Он отворачивается и продолжает бесцельно рассматривать пустую улицу и автостоянку, на которой примостился на ночлег белый тяжеловес-Хаммер, так похожий на хозяина.
– Я ей ничего не должна, – бросает Энджи с видимым усилием, в голосе звучит обида.
– М?.. Ах, долги, да? – Джуза не оборачивается. – А мне иногда кажется, что я так и не отдал ей их сполна.
– Почему? – тихо спрашивает Энджи.
– Потому, что не успел? – пожимает плечами телохранитель; странно, но в его голосе не слышится привычной иронии. – Или просто ещё не знал о них...
– Открой? Я… не умею, – Энджи берет со столика бутылку.
– Может, лучше открыть вам того красного, что стоит в баре? Двадцатилетняя выдержка, а букет – закачаешься… – он ёрничает, не смотря на легкое удивление – или, скорее, интерес – в голосе.
– Не хочу, – говорит Энджи, а сама думает о том, что Амакуса Джуза, во-первых, не так прост, а во-вторых, ещё и бессовестный лгун, строящий из себя мальчика на побегушках.
– Ваша тетушка бы не одобрила, – замечает он.
– Вот именно поэтому… – отвечает она и делает глоток.
Джуза смотрит в окно, а видит Энджи, стоящую за спиной с бутылкой третьесортного пива. Это забавно. Это профессиональная привычка: смотреть на всё через зеркало заднего вида. Он думает, что это бессмысленно – копаться в прошлом, когда в настоящем проблемы наступают на пятки. Он думает, что у Уширомии Евы были те же проблемы. Он думает, что это глупости – жить прошлым, а зеркало заднего вида для того и нужно, чтобы не забывать об ошибках и анализировать их. Жаль, что ни Ева, ни Энджи никогда не садились рядом с ним на переднее сиденье... Впрочем, об этом он уже не думает, потому что Энджи не умеет пить третьесортные напитки, и он, ни капли не задумываясь, относит её в комнату, укрывает одеялом и прикрывает дверь. Затем возвращается к окну, открывает оставшуюся бутылку и улыбается: он считает, что должен Уширомии Еве хотя бы за то, что остался должен даже после того, как она умерла.
Персонажи: Энджи, Амакуса
Жанр: romance
Саммари: R-57. ♠ Umineko. Энджи | Амакуса. "Я этого никогда не скажу, но ты такая... беспомощная!"
420 с.
В вечерних пробках нет ничего удивительного. И волшебного в них тоже нет. Серость, грязь под колесами, вечные сигналы нетерпеливых лихачей, мигалки на перекрестках, аварии, матерная ругань... Мелочевка! И кого это всё волнует? Так думает Энджи, пока белый джип легко лавирует между разномастными рядами, с одной стороны оставляя распухшие туши фур, а с другой – не в меру резвых любителей быстрой езды.
И тем, и другим, – как и самой Энджи, – совершенно невдомек, как можно ехать в час пик по городу, не нажимая на педаль тормоза каждую минуту и храня ледяное спокойствие сфинкса. Волшебство? Магия? Да кого это, в сущности, волнует?! Уж об этом Энджи точно не думает. Единственный, кто может дать ответ на подобный вопрос, предпочтет промолчать, хоть и далеко не из скромности. Он не считает необходимостью объяснять, что это и называется профессионализмом. Ещё профессионализмом называется умение прикрыть спину, скрыть следы чьего-то присутствия, отсутствия, или – если очень понадобиться – существования вообще. Но об этом распространяться тем более не стоит. А сейчас, всё что от него требуется – молча вести машину. Он и ведет, без лишней суеты или резких движений, включив радио и, временами, отбивая на руле такт указательными пальцами.
В вечерних пробках легко заснуть, погрузившись в свои мысли, под музыку, доносящуюся из динамиков, чувствуя на лице прохладный воздух от климат-контроля, не замечая, как яркие огни витрин сливаются в один большой цветной кокон. Глаза сами начинают закрываться, тело становится тяжелым и словно набитым сладкой ватой, которую для Энджи покупал Баттлер на одном из фестивалей. И только в полусне, чувствуя, как выскальзывает из привычной реальности своего одиночества, Энджи через зеркало заднего вида ловит на себе спокойный и внимательный взгляд.
– Джуза, о чем ты думаешь? – заплетающимся языком спрашивает она. Впрочем, она не до конца уверена, действительно ли это удается, и ей кажется, что всё происходит во сне.
– Думаю? – вкрадчиво переспрашивает шофер. – Думаю, что ты такая… беспомощная. Но я этого никогда не скажу.
Энджи слабо улыбается – конечно, это сон, её телохранитель такого никогда не скажет.
Кто-то укрывает её пиджаком – пальчики по-детски теребят воротник, пуговицы, цепочку.
– Брат?.. – сонно бормочет она.
– Да. Спи, а я посижу рядом, – отвечает смутно знакомый голос, немного растягивая интонации.
Энджи улыбается и проваливается в уютное забытье без снов.
Амакуса тихонько прикрывает за собой дверцу машины, оглядывает полупустую стоянку и лениво потягивается, разминая затекшую спину. Со смешком отмечая про себя, что сегодняшнюю ночь поспать не удастся, покупает в ближайшем автомате банку кофе. Он даже готов признать собственное малодушие, но, пожалуй, такое положение вещей его более чем устраивает.
Персонажи: Энджи, Маммон
Жанр: romance
Саммари: Q-91. ♠ Umineko. Маммон | Энджи. "Это чувство..." Карамельно-банановое молоко с миндальным печеньем, hairplay.
380 с.
Ночью, после отбоя в интернате, Энджи не спится.
Она долго ворочается, а потом не выдерживает, садиться в кровати, достает хорошенько припрятанное миндальное печенье и смотрит в окно. Ей так одиноко иногда, что хочется выть. Гложет легкая обида: ну, чем, чем она так не угодила этим стервам, что каждый день донимают её своими глупыми издевками? И когда она успела стать изгоем? Печенье остается нетронутым – Энджи знает, что после него захочется пить, но об этом она как-то сразу и не подумала. Сквозь окно светит полная луна, заливая комнату желтоватым светом.
– Вам же запрещено проносить еду в комнаты?
Энджи вздрагивает. Она пока не привыкла к тому, что Маммон постоянно рядом, поэтому первая мысль – «неужели и до комнаты эти паскудницы добрались?», но потом быстро успокаивается и отсутствующе пожимает плечами:
– Какая разница? Не пойман – не вор, как говорят.
Маммон с интересом смотрит на неё, потом задумчиво смотрит на печенье.
– Угостишь? – с какой-то детской непосредственностью спрашивает она.
– Бери, только оно суховато... – Энджи протягивает коробку и добавляет: – И перестань висеть в воздухе – раздражает.
Маммон кивает. Но, так и не опустившись на кровать, внезапно исчезает.
Энджи опять пожимает плечами и всё же берет печенье, которое застревает в горле противным комом. Впрочем, может быть это и не печенье вовсе...
– Карамельно-банановое или клубничное?
Энджи опять вздрагивает, хмуриться.
– Перестань! – говорит она. – Это раздражает.
– Так всё-таки?...
– Карамельно-банановое.
– Ага. – Маммон опускается рядом на кровать. – И почему ты всегда такая недовольная? – спрашивает она, протягивая пакетик молока.
– Какая есть...
Потом они долго молчат, увлеченные запоздалым ужином. Сидя плечом к плечу, Энджи почему-то чувствует облегченье. Она не знает, что значит иметь друзей, но присутствие рядом кого-то, кто настроен пусть и язвительно, но хотя бы мирно, успокаивает. Её понемногу начинает клонить в сон.
...Когда Энджи засыпает, Маммон аккуратно перекладывает её голову к себе на колени, гладит растрепанные волосы, перебирает пряди. Энджи улыбается во сне – наверное, ей сниться Баттлер...
"Это чувство..." – думает Маммон. – "У меня шесть сестер, но никогда мне не приходилось испытывать его..."
Она ещё долго сидит так, глядя в окно, как прежде сидела Энджи, играет рассыпавшимися по коленям ярко-рыжими прядями, накручивая их на палец.
– Это чувство, – шепчет она, улыбаясь, – хоть и навевает грусть, но я хотела бы испытывать его чуточку чаще...
Персонажи: Энджи, Ева, Сумадера
Рейтинг: G
Жанр: general
Дисклеймер: моя только шизофрения
Саммари: Q-85. ♠ Umineko. Энджи | Ева. "А был ли мальчик?.."
340 с.
Когда Энджи исполнилось восемь лет, она поняла, что никогда не сможет стать настоящей наследницей семьи Уширомия, такой, какими были прежние. Такой, каким был сын тёти Евы.
На десятый свой день рождения Энджи начала ненавидеть себя за то, что по сравнению с Джорджем, она ничтожество, не знающее хороших манер и неспособное держаться в приличном обществе.
В тринадцать лет она почти дошла до самоубийства от осознания собственной низости и никчемности: у Джорджа были и усидчивость, и хорошая память, и одаренность... И ещё у него рядом была живая семья. У Джорджа, о котором постоянно вспоминала Уширомия Ева, было всё, о чем может мечтать человек.
Свой четырнадцатый день рождения Энджи провела в пансионате – тётя Ева написала гневное письмо о том, что отпрыск благородного рода Уширомия не мог поступить так легкомысленно и высокомерно, что даже не почтил единственного ему близкого человека.
А потом пришла Мария и показала то, о чем Энджи никто никогда не говорил. И всё, что она слышала раньше, оказалось не ложью, но полуправдой. Энджи смотрела на отношения семьи глазами ребенка и видела. Видела то, чего ей было не нужно видеть.
Весь свой пятнадцатый день рождения Энджи проводит между двух огней: Уширомия Ева и Сумадера Касуми всегда умели вести себя в высшем обществе, но это не мешает им друг друга ненавидеть. И если истинное отношение они выразить не могут, то могут хотя бы сорвать злость на Энджи. Впрочем, теперь это уже ничего не меняет. Поэтому, когда за ужином Ева в очередной раз находит тысячу и одну причину для упрека, Энджи не выдерживает.
– Ты лжешь, – отвечает она.
– И твой сын тебе лгал, – говорит наследница семьи Уширомия, поднимаясь из-за стола.
– А был ли тот мальчик, о котором ты твердишь? – бросает она через плечо, уходя. Она знает, что сегодня правда на её стороне.
Ева злится, что девчонка пошла в Кинзо, как и говорят. Её переполняет досада, что этот раунд – за Энджи. Впрочем, у Евы ещё есть козыря в рукаве, поэтому ей удается сохранить лицо.
А вернуть вопрос она ещё успеет, когда племянница в очередной раз вспомнит любимого братца.
Персонажи: Ронове, Левиафан
Жанр: humour
Саммари: Q-92. ♠ Umineko. Ронове | Левиафан. "Не переживай – выпей чаю". Герои второго плана.
520 с.
– Да кто они такие?! – возмущению девушки нет предела. – Нет, вы слышали? Мы не можем справиться, видите ли!
Её уже никто не слушает. Её, в принципе, давно уже никто не слушает – пару вечностей или около того. Каждый из мебели отлично знает, что Левиафан и Зависть – отличные синонимы. На то и рассчитано. Пока она нарезает круги по комнате, ругаясь и стеная, но уже не в силах что-либо сделать, её сестры по-тихому скрываются за дверью: кому захочется слушать очередное приевшееся нытьё? Она этого не замечает – завидовать и ревновать можно и в одиночестве. Так выходит во много раз эффектней: можно пожалеть себя, потом поругать, потом некоторое время проклинать врагов, у которых есть то, чего так желаешь, и друзей, которые не понимаю твоей несчастной участи, а под конец опять себя пожалеть – долго и со смаком.
Но у Ронове есть совершенно дурная привычка мешать завидовать. Поэтому когда он оказывается в дверях с неизменной ехидной полуулыбкой, Левиафан крепко задумывается: а что если позавидовать для разнообразия ему? Она вот всего лишь мебель, а он – управляющий, она не умеет себя держать в руках – а он прекрасно скрывает свои чувства, она должна повиноваться воле Беатриче-сама, а он... он тоже должен, но ему всё спускают с рук! Да, Ронове – идеальный объект для зависти, но не сейчас, потому что сейчас...
Она останавливается и в сердцах топает ножкой:
– Скажи, кто эти сестры-Сиесты и чем они лучше?
– Тем, что могут выполнить приказ Беатриче-сама, – отвечает Ронове, излучая спокойствие и умиротворение. Оставаясь последней язвой среди всех знакомых Левиафан, между прочим. Но выглядит он при этом почти добродушно, поэтому девушка решает пострадать и позавидовать ещё немного: завидовать, когда есть публика – это особая форма искусства, как считает она.
– Ронове, ну, неужели ты искренне так считаешь? – спрашивает Левиафан и почти пускает слезу. "Почти" – потому что перегибать палку тоже не стоит. А потом вспыхивает: – Да какая тебе разница! Ты всё равно остаешься на своем месте!
– Верно, – улыбается распорядитель и расставляет чайные чашки на столе. – Но не совсем. Мы все остаемся на своих местах. Потому что мы – всего лишь герои второго плана. Поэтому успокойся и не переживай – выпей чаю, – и он жестом указывает на чайный сервиз и корзинку с выпечкой на столе.
Круассаны так соблазнительно пахнут, что Левиафан решает, что Ронове не прав, по её мнению, но можно и впрямь позавидовать позже, после чая. Она собирается подойти к столу, но Ронове, уловивший перемену настроения, отрицательно кивает – уголки его губ дергаются, словно он сдерживает улыбку.
– Нет, – говорит он. – Это круассаны и чай для Баттлера – он же наш гость. А мебель может пойти в кухню и сама себе заварить чаю – если и вправду пожелает.
Левиафан застывает, и через мгновение идея о том, что зависть может подождать, улетучивается из её головы без следа.
– О, да! – задумчиво шепчет она себе под нос. – Вот уж кто точно не «герой второго плана»… И почему, почему им так интересуется Беатриче-сама?..
Уходя, Ронове аккуратно закрывает за собой дверь, чтобы не мешать Левиафан завидовать. Наедине с собой он может позволить себе не прятать самодовольную ухмылку...