Но пафост есть страдание человека, ведомого сильной страстью, а среди нас нет тех кто хохочет над страданием и презирает страсть.©
Название: Ей всё приснилось
Автор: Ирч (Oui, mon colonel!)
Бета: —
Персонажи: Реборн/Бьянки
Рейтинг: G
Жанр: romance
Дисклеймер: моя только шизофрения
Саммари: В-41. KHR! Бьянки|Реборн. На ней его рубашка. Пить кофе с молоком и рассказывать друг другу сны.
Предупреждение: фанон, действие происходит непосредственно перед отъездом Реборна в Японию
910 с.Часы в холле отсчитывают последние утренние минуты. Полдень.
В особняке тихо, только ветерок трепет лёгкий тюль занавесок на раскрытых настежь окнах, да солнечные зайчики играют в салочки по высоким потолкам и мебели из красного дерева, купаются в шелке персидских ковров на стенах, не замечая чужого присутствия. В просторной столовой пахнет свежим крепким кофе, жасмином и дорогим мужским одеколоном. И ещё почему-то – порохом.
Шаги босых ног по паркету раздаются глухо, но отчетливо.
– Доброе утро, Бьянки.
Солнечные зайчики испуганно замирают на мгновение и кидаются в рассыпную, прячась в венецианских зеркалах, но, осмелев, выглядывают оттуда, навострив уши.
Это же ребенок, просто ребенок, пытаются успокоить себя зайчики.
– Доброе утро, Реборн.
Дочь хозяина особняка сонно улыбается и трет глаза.
– Ты сегодня припозднилась, – ребенок по имени Реборн сидит на стопке подушек и катает остатки кофе по стенкам белой фарфоровой чашки. – Все разъехались по делам.
– Зато ты остался, – улыбается Бьянки.
– Кофе? – малыш кивает на высокий кофейник. Смущаясь, кофейник прячет за простотой свою настоящую цену – среднестатистическая семья на эти деньги могла бы жить месяц.
– Пожалуй, – соглашается девушка.
Черная густая жидкость плещется в чашке.
Подумав немного, Бьянки подливает молока и беззастенчиво садиться на стол, подставляя лицо солнцу. Она немного избалована, эта юная наследница итальянских мафиозо, но и сейчас, в свои семнадцать, она сможет дать фору лучшим убийцам этого мира, а что будет, когда девушка войдет в полную силу – о, Мадонна, будь милосердна к рабам своим!..
Реборн саркастично поджимает губы: ну, кто так делает? Благородный напиток любит ритуал, размеренность, наливать его следует одновременно с молоком, что уж говорить о приторной сладости от четырех ложек сахара, которая губительно скажется на вкусовых качествах.
На Реборне безукоризненный черный костюмчик, сшитый по спецзаказу лучшими миланскими портными, черная шляпа с яркой желтой лентой из китайского шелка. На Бьянки же – только мужская белая сорочка с маленьким солнышком слева – чуть выше сердца.
Солнечные зайчики, воровато и многозначительно перемигиваются: странное позднее утро, странная пара – и неправильный кофе, пахнущий дурманяще терпко и завлекательно.
– Я уезжаю, – говорит малыш в деловом костюмчике и надвигает шляпу на глаза.
– Зачем, Реборн? – грустно спрашивает девушка.
– Это просьба Девятого Вонголы, – отвечает он.
Бьянки заправляет упавшую прядь за ухо и делает маленький глоток.
– И как далеко на этот раз? – спрашивает она, помедлив.
– Япония, – лаконично пожимает плечами малыш.
Она опускает голову, словно о чем-то раздумывая, потом вздыхает.
– Ты мог бы... – начинает она.
– Не мог. Это действительно важно, – Реборн подходит к столу и ставит на него чашку.
– Если ты так говоришь, то конечно.
– Не грусти.
– Я не грущу. Почти. Знаешь, – Бьянки мечтательно улыбается. – Мне сегодня снился один старый сон.
– И какой же?
– Мне снилось, что я не могу уснуть. Просто не хочется. И я тихонечко пробираюсь к окну, сажусь на подоконник и смотрю, смотрю в сторону горизонта. Всё жду, когда же, наконец, поднимется солнце, и можно будет пойти играть, не боясь, что няньки будут ругаться и охать, и опять прогонят спать. А о каком сне может идти речь, когда на улице так свежо и хорошо, и настроение такое замечательное... Но солнце всё никак не хочет подниматься из-за горизонта, и я начинаю на него немного злиться. А потом я слышу, как к дому подъезжает машина, как-то медленно, словно нерешительно, не включая фар, и её то и дело заносит, словно руль плохо слушается водителя.
– Как интересно, – говорит Реборн. – И что же дальше?
– Дальше я вижу, как в утренний сумрак из машины выходит, пошатываясь, высокий мужчина в черном костюме и шляпе с желтой лентой на тулье. Кто-то открывает ему дверь и что-то спрашивает. Он отвечает и невесело смеется, держась за левое плечо. Его заметно качает, шляпа падает, но мужчина ловит её на лету... Я вижу, как он морщится от боли. Быстрый шепот открывшего расслышать не получается – да я и не стараюсь, потому что мой взгляд прикован к нежданному гостю. Мне мало лет, но я уже знаю, что никогда в жизни я больше не увижу мужчину прекраснее и благороднее.
Реборн скептически хмыкает, но не перебивает.
– А потом они скрывается в доме. И сколько я не прислушиваюсь, всё равно не могу различить ни звука. Зато над горизонтом, наконец, поднимается солнце – яркое, почти слепящее.
Бьянки замолкает, делает ещё глоток.
– И что же дальше?
– А наутро наш учитель, – доктор Шамал, ты его знаешь, – он не приходит, но папа не ругается, только гладит нас с братом по головам и говорит, что сегодня мы можем немного поиграть. И я спрашиваю у него, связано ли это как-то с утренним гостем, а папа хмурится и говорит, что я просто задремала, и мне всё почудилось, и всё это был сон... Реборн, знаешь, я привыкла верить папе.
– Вот как, – черные глаза – две крупные зрелые маслины, вроде тех, что растут на плантациях по всей Италии, – поблескивают из-под полей бессменной шляпы, которую носит Реборн. – А рубашка?
– Ах, это... – вздыхает Бьянки. – Я нашла её на следующий день, в ворохе стираного белья, когда искала прятавшегося от меня Хаято. На рубашке была дыра, но я сделала на ней аппликацию. – Она показывает на солнышко. – Я сделала его сама, и теперь каждую ночь мне уже не так одиноко ждать восхода. Здорово, правда?
– Да, – соглашается малыш. – Здорово. Мне пора. Передавай привет отцу.
– Реборн.
– Да, Бьянки?
– Возвращайся быстрей, хорошо?
– Я постараюсь.
– Я буду ждать.
Она смотрит ему вслед. Наследница итальянских мафиозо, Ядовитый Скорпион, смотрит вслед маленькому мальчику.
Под окном заливается соловей. Слышно, как прислуга гремит ключами у задней двери, возвращаясь с покупками к обеду. Шофер во дворе заводит мотор. Шелест раскаленного гравия дорожки, ведущей к дому.
Бьянки отставляет остывший кофе и спрыгивает на пол. Решение приходит само собой и кажется ей совершенно естественным: если солнце всходит на востоке, значит, можно поспешить ему на встречу, а не маяться ожиданием каждую ночь.
Автор: Ирч (Oui, mon colonel!)
Бета: —
Персонажи: Реборн/Бьянки
Рейтинг: G
Жанр: romance
Дисклеймер: моя только шизофрения
Саммари: В-41. KHR! Бьянки|Реборн. На ней его рубашка. Пить кофе с молоком и рассказывать друг другу сны.
Предупреждение: фанон, действие происходит непосредственно перед отъездом Реборна в Японию
910 с.Часы в холле отсчитывают последние утренние минуты. Полдень.
В особняке тихо, только ветерок трепет лёгкий тюль занавесок на раскрытых настежь окнах, да солнечные зайчики играют в салочки по высоким потолкам и мебели из красного дерева, купаются в шелке персидских ковров на стенах, не замечая чужого присутствия. В просторной столовой пахнет свежим крепким кофе, жасмином и дорогим мужским одеколоном. И ещё почему-то – порохом.
Шаги босых ног по паркету раздаются глухо, но отчетливо.
– Доброе утро, Бьянки.
Солнечные зайчики испуганно замирают на мгновение и кидаются в рассыпную, прячась в венецианских зеркалах, но, осмелев, выглядывают оттуда, навострив уши.
Это же ребенок, просто ребенок, пытаются успокоить себя зайчики.
– Доброе утро, Реборн.
Дочь хозяина особняка сонно улыбается и трет глаза.
– Ты сегодня припозднилась, – ребенок по имени Реборн сидит на стопке подушек и катает остатки кофе по стенкам белой фарфоровой чашки. – Все разъехались по делам.
– Зато ты остался, – улыбается Бьянки.
– Кофе? – малыш кивает на высокий кофейник. Смущаясь, кофейник прячет за простотой свою настоящую цену – среднестатистическая семья на эти деньги могла бы жить месяц.
– Пожалуй, – соглашается девушка.
Черная густая жидкость плещется в чашке.
Подумав немного, Бьянки подливает молока и беззастенчиво садиться на стол, подставляя лицо солнцу. Она немного избалована, эта юная наследница итальянских мафиозо, но и сейчас, в свои семнадцать, она сможет дать фору лучшим убийцам этого мира, а что будет, когда девушка войдет в полную силу – о, Мадонна, будь милосердна к рабам своим!..
Реборн саркастично поджимает губы: ну, кто так делает? Благородный напиток любит ритуал, размеренность, наливать его следует одновременно с молоком, что уж говорить о приторной сладости от четырех ложек сахара, которая губительно скажется на вкусовых качествах.
На Реборне безукоризненный черный костюмчик, сшитый по спецзаказу лучшими миланскими портными, черная шляпа с яркой желтой лентой из китайского шелка. На Бьянки же – только мужская белая сорочка с маленьким солнышком слева – чуть выше сердца.
Солнечные зайчики, воровато и многозначительно перемигиваются: странное позднее утро, странная пара – и неправильный кофе, пахнущий дурманяще терпко и завлекательно.
– Я уезжаю, – говорит малыш в деловом костюмчике и надвигает шляпу на глаза.
– Зачем, Реборн? – грустно спрашивает девушка.
– Это просьба Девятого Вонголы, – отвечает он.
Бьянки заправляет упавшую прядь за ухо и делает маленький глоток.
– И как далеко на этот раз? – спрашивает она, помедлив.
– Япония, – лаконично пожимает плечами малыш.
Она опускает голову, словно о чем-то раздумывая, потом вздыхает.
– Ты мог бы... – начинает она.
– Не мог. Это действительно важно, – Реборн подходит к столу и ставит на него чашку.
– Если ты так говоришь, то конечно.
– Не грусти.
– Я не грущу. Почти. Знаешь, – Бьянки мечтательно улыбается. – Мне сегодня снился один старый сон.
– И какой же?
– Мне снилось, что я не могу уснуть. Просто не хочется. И я тихонечко пробираюсь к окну, сажусь на подоконник и смотрю, смотрю в сторону горизонта. Всё жду, когда же, наконец, поднимется солнце, и можно будет пойти играть, не боясь, что няньки будут ругаться и охать, и опять прогонят спать. А о каком сне может идти речь, когда на улице так свежо и хорошо, и настроение такое замечательное... Но солнце всё никак не хочет подниматься из-за горизонта, и я начинаю на него немного злиться. А потом я слышу, как к дому подъезжает машина, как-то медленно, словно нерешительно, не включая фар, и её то и дело заносит, словно руль плохо слушается водителя.
– Как интересно, – говорит Реборн. – И что же дальше?
– Дальше я вижу, как в утренний сумрак из машины выходит, пошатываясь, высокий мужчина в черном костюме и шляпе с желтой лентой на тулье. Кто-то открывает ему дверь и что-то спрашивает. Он отвечает и невесело смеется, держась за левое плечо. Его заметно качает, шляпа падает, но мужчина ловит её на лету... Я вижу, как он морщится от боли. Быстрый шепот открывшего расслышать не получается – да я и не стараюсь, потому что мой взгляд прикован к нежданному гостю. Мне мало лет, но я уже знаю, что никогда в жизни я больше не увижу мужчину прекраснее и благороднее.
Реборн скептически хмыкает, но не перебивает.
– А потом они скрывается в доме. И сколько я не прислушиваюсь, всё равно не могу различить ни звука. Зато над горизонтом, наконец, поднимается солнце – яркое, почти слепящее.
Бьянки замолкает, делает ещё глоток.
– И что же дальше?
– А наутро наш учитель, – доктор Шамал, ты его знаешь, – он не приходит, но папа не ругается, только гладит нас с братом по головам и говорит, что сегодня мы можем немного поиграть. И я спрашиваю у него, связано ли это как-то с утренним гостем, а папа хмурится и говорит, что я просто задремала, и мне всё почудилось, и всё это был сон... Реборн, знаешь, я привыкла верить папе.
– Вот как, – черные глаза – две крупные зрелые маслины, вроде тех, что растут на плантациях по всей Италии, – поблескивают из-под полей бессменной шляпы, которую носит Реборн. – А рубашка?
– Ах, это... – вздыхает Бьянки. – Я нашла её на следующий день, в ворохе стираного белья, когда искала прятавшегося от меня Хаято. На рубашке была дыра, но я сделала на ней аппликацию. – Она показывает на солнышко. – Я сделала его сама, и теперь каждую ночь мне уже не так одиноко ждать восхода. Здорово, правда?
– Да, – соглашается малыш. – Здорово. Мне пора. Передавай привет отцу.
– Реборн.
– Да, Бьянки?
– Возвращайся быстрей, хорошо?
– Я постараюсь.
– Я буду ждать.
Она смотрит ему вслед. Наследница итальянских мафиозо, Ядовитый Скорпион, смотрит вслед маленькому мальчику.
Под окном заливается соловей. Слышно, как прислуга гремит ключами у задней двери, возвращаясь с покупками к обеду. Шофер во дворе заводит мотор. Шелест раскаленного гравия дорожки, ведущей к дому.
Бьянки отставляет остывший кофе и спрыгивает на пол. Решение приходит само собой и кажется ей совершенно естественным: если солнце всходит на востоке, значит, можно поспешить ему на встречу, а не маяться ожиданием каждую ночь.
@темы: reborn